Маршал Малиновский

Весьма подозрительными казались <…> и регулярные совещания политических деятелей и генералов, происходившие в городе Алба-Юлия. Этих людей подозревали в том, что они ведут переговоры с вражескими державами и готовят свержение правительства Антонеску. Было ясно, что новое правительство, сформированное этими деятелями, займет враждебную позицию по отношению к Германии…

Переход отдельных военнослужащих через линию фронта к противнику стал повседневным явлением».

3 августа Фриснер писал Гитлеру: «Если в румынских частях на фронте вновь появятся симптомы брожения, необходимо будет отдать приказ об отводе группы армий за Прут и далее на линию Галац, Фокшаны, отроги Восточных Карпат».

Фриснер вспоминал:

«Противнику удалось прорвать фронт 4-й румынской горнопехотной дивизии и продвинуться на несколько километров вперед. Дивизия была полностью разгромлена. В результате дрогнула и соседняя 21-я румынская пехотная дивизия, которая после взятия русскими Раскети разбежалась. Значительная часть личного состава обеих румынских дивизий бросила свои позиции еще во время артиллерийской подготовки. В связи с этим вся тяжесть обороны легла почти исключительно на немецкие дивизии…

Противник неожиданно быстро сумел глубоко вклиниться в расположение 7-й и 5-й румынских пехотных дивизий, которые покинули свои позиции без боя, в то время как немецкие соединения, в особенности попавшие в крайне трудное положение 76-я и 79-я пехотные дивизии, покинутые справа и слева своими румынскими соседями, героически сражались и удерживали свои позиции».

По мнению тогдашнего начальника Генерального штаба сухопутной армии Гейнца Гудериана, своевременный отход на линию Галац, Фокшаны, гребень Карпат мог спутать русским карты и «сократить протяженность фронта таким образом, чтобы можно было удержать фронт и без помощи Румынии».

Однако даже отвод немецких войск на указанную линию еще до начала советского наступления и вывод в тыл ненадежных румынских войск все равно не предотвратил бы катастрофы. Советское преимущество было слишком велико. С отводом с фронта румынских войск оно стало бы четырехкратным по общей численности войск и еще более заметным — в боевых частях. На направлении главных ударов войска 2-го и 3-го Украинских фронтов легко могли создать численный перевес в 7–8 раз, который гарантировал быстрый прорыв обороны. Отступление еще больше деморализовало бы румынские войска, а их отвод с фронта только облегчил бы свержение Антонеску, подготовка к которому велась уже с конца июля. Немецким войскам под натиском советских войск неизбежно пришлось бы оставить Бухарест и Плоешти и отступать в венгерскую Трансильванию, а это гарантировало бы, что румыны, не желавшие воевать бок о бок с венграми и мечтавшие вернуть Трансильванию, просто сдались бы в плен советским войскам.

21 августа Фриснер встретился с Антонеску. Германский генерал вспоминал:

«В ответ на мое замечание о подозрительном поведении румынских войск накануне и в первый день сражения Антонеску сказал, что и для него нежелание румынских войск сражаться было полной неожиданностью. Во время поездок на фронт у него сложилось впечатление, что части, сдавшие свои позиции, не имели причин отступать. Он полностью согласился, что румыны сражались плохо.

Однако маршал не был склонен согласиться с тем, что подлинной причиной недостаточной стойкости румынских войск являлись политические интриги. Он сказал, что румынских солдат, конечно, нельзя сравнивать с немецкими и что это прежде всего относится к офицерскому корпусу. Он, по его словам, приказал принять самые жесткие меры в отношении дезертиров и трусов и, по-видимому, сдержал свое слово. Он сам выезжал в войска и там, где это было необходимо, лично наводил порядок. Мне было известно, например, что он организовал офицерские заградительные группы для борьбы с дезертирством, которым были даны большие права».

На Кицканском плацдарме и севернее Ясс было создано следующее соотношение сил: в людях — 6:1, в полевых орудиях разного калибра — 5,5:1, в танках и самоходных орудиях — 5,4:1, в пулеметах — 4,3:1, в минометах — 6,7:1, в самолетах — 3:1 в пользу советских войск. Заслуживает упоминания то обстоятельство, что в стрелковых частях до 80 процентов рядовых составляло пополнение из числа призванных в областях Украины, освобожденных весной 1944 года; в войска поступили также более 20 тыс. призывников из Молдавии.