Маршал Ней

Наполеон приказывает Нею отбить Гуттштадт, с тем чтобы враг не мог воспользоваться соседней речкой Алле, чтобы скрыть свои передвижения. Задание выполнено 3 марта после кровопролитного боя. Маршал принимает необходимые меры предосторожности, чтобы его не захватили врасплох в этой стратегической точке, откуда до позиции русских войск было рукой подать.

Остро ощущается нехватка продовольствия. 6-й корпус, разместившийся в Гуттштадте, в июне 1807 года получает половинный паёк хлеба и вынужден обходиться без мяса. Лошадей кормят соломой с крыш. Перед передовыми позициями Нея казаки вывешивают плакаты, обращенные к пьемонтцам: «Уходите из французской армии, не то помрёте с голоду». Пятьдесят молодых солдат поддаются уговорам. Взбешённый маршал заявляет, что, если дезертирство не прекратится, полк будет отправлен в тыл. Подобная перспектива не нравится храбрецам.^{160} Французские солдаты решают осушить пруд, чтобы собрать карпов. Оголодавшие русские с другой стороны тоже пытаются поживиться рыбой. Разгорается перестрелка. Подумав, что это начало серьёзного сражения, Ней спешит на шум, но спокойно улыбается, когда ему объясняют, в чем дело. Маршал просит, чтобы при дележе улова не забыли и про него.^{161}

Два французских офицера передают Нею слова, сказанные в их присутствии князем Багратионом, командующим русским авангардом: «Хотелось бы, чтобы между нашими народами установилось доброе взаимопонимание, чтобы наши императоры могли поделить Европу». Тем не менее маршал Ней готов к продолжению военных действий, непосредственно от русских дезертиров ему известно, что царь Александр лично возглавляет армию и что он отдал распоряжение о подготовке наступления.

Гуттштадт, вечер 4 июня 1807 года. Пятьдесят тысяч русских под командованием Беннигсена и великого князя Константина готовы начать атаку. В распоряжении Нея — от двенадцати до пятнадцати тысяч человек. Враг может нагрянуть с минуты на минуту. Несмотря на огромную опасность, маршал укладывается на земле и спокойно засыпает, в то время как обеспокоенные солдаты следят за обстановкой. На рассвете он совершенно спокойно отдаёт приказ: «По коням! Сегодня будет жаркий денёк!» В сопровождении нескольких офицеров Ней поднимается на небольшую высоту, чтобы рассмотреть передвижения противника и — что особенно важно — увидеть войска маршала Даву, которым дан приказ помочь Нею в случае русского наступления. Нею кажется, что он различил императора Александра, на самом деле это его брат Константин. Но как маршал ни вглядывается вдаль, он не находит и следа французской колонны. В конце концов ему приходится рассчитывать только на себя — замечательное испытание, как раз в его вкусе.

Невозмутимый маршал осматривает передовую линию. Он спокойно разговаривает с офицерами, не обращая внимания на свист пуль. Ядро оторвало руку генералу Дютайи, другое ядро убивает штабного полковника Маллеро, но Ней продолжает изучать позицию. Всем видно, как он расстелил карту и разглядывает её под ураганным огнём противника. Маршал обращается к полковнику Жирару:

— Вы считаете, что мы полностью окружены?

— Сомнений нет, мы в кольце.

— Значит, придётся поработать штыками. За мной!

Он напоминает величественного оленя, который выскакивает из последнего убежища, чтобы броситься на охотника в приступе отчаянной и безысходной храбрости.

Хладнокровно, внимательно и умело маршал Ней отводит свои войска до реки Пассарги без потерь, изматывая при этом русских. Здесь маршал проявил нехарактерный для него стратегический талант. Оборонительные операции его 6-го корпуса 4,5,6 и 7 июня 1807 года войдут в историю как битва при Гуттштадте. «Мои части сегодня действовали лучше, чем вчера, сила их огня просто удивительна, поддержка артиллерии оставалась чрезвычайно эффективной и нанесла страшный урон врагу», — пишет Ней Наполеону 6 июня. Когда слова Нея — «… придётся поработать штыками!» — дошли до Императора, тот с удовлетворением воскликнул: «Узнаю Нея, он весь в этом!» Беннигсен, начавший наступление, когда Великая армия ещё была рассредоточена на огромной территории и не могла вести бои большого масштаба, ничего не добился. Ней расстроил его планы, продемонстрировав ещё более высокое мастерство по сравнению с тем, что он показал при Эльхингене и Ушме. Наполеон не счёл возможным открыто признать подвиг Нея, так как отдавал себе отчёт, что в ключевой момент кампании его собственные действия не были безупречны. Наполеону не хотелось, чтобы весь мир понял, что он, непобедимый воитель, был застигнут врасплох русским наступлением! Поэтому он хвалил Нея лишь иносказательно. По этой же причине Император сделал маршала Нея герцогом Эльхингенским, а не Гуттштадтским.