Маршал Ней

Адъютант добавляет, что Талейран благодарит маршала за высказанные важные замечания. Ошеломлённые Коленкур и Макдональд оборачиваются к Нею, который пускается в путаные объяснения. Он хочет их успокоить и для этого намерен показать злосчастные письма, но секретарь маршала Кассэнь говорит, что после помарок и зачёркиваний прочесть их не представляется возможным. Как бы там ни было, Ней уверен, что поступил правильно. Он лишь хотел защитить Наполеона от Александра и Талейрана, которые бы могли круто изменить судьбу свергнутого Императора. Коленкуру и Макдональду преподан урок.

Маршал чувствует неодобрительные взгляды присутствующих, когда Александр поздравляет его и вручает газету, где приводится письмо Нея Талейрану. Оказывается, последний воспользовался полученным текстом, из которого следует вина маршала в происшедшем, и тут же опубликовал его. Теперь армии известно, что Ней оставил Наполеона, эта новость повлечёт за собой новую волну перешедших на сторону Бурбонов.

— Своим поступком вы оказали отечеству ещё одну очень важную услугу, которая не будет забыта, — говорит ему Александр.

Страницы «Монитёра» не могут вместить все письма с заявлениями о переходе на сторону Людовика XVIII: Журдан, Ожеро, Мэзон, Келлерман, Лагранж, Удино, Латур-Мобур… Сколько славных имён, ещё пахнущих революционным и имперским порохом! Но они по крайней мере не были полномочными представителями Наполеона. Неблагодарный и бесцеремонный по отношению к тому, кто сделал его маршалом, герцогом и князем, Ней отдаляется от Коленкура и.Макдональда, которые, заботясь о своей чести, не предают интересы свергнутого Императора. Эти двое обращаются к царю с несколькими просьбами, касающимися Наполеона. Используя высокопарный стиль, Ней возражает коллегам, полагая, что они слишком заботятся о собственных правах и что с этим следует покончить как можно скорее. Отсутствие совести позволяет ему 9 апреля обратиться с письмом к Императору, где он просит его побыстрее подписать документ, в котором бы говорилось, что полномочные представители должны стремиться «спасти то, что добрая воля царя позволит сохранить». Ней передаёт Наполеону условия, выдвинутые союзниками: «Императрице обещано приличное содержание и достойный образ жизни вне территории Франции, Вашему Величеству на острове Эльба полагается содержание в два миллиона; <…> Вашему Величеству, семье и сопровождающим гарантируются необходимая безопасность и приличные условия для переезда». Лишь бы уехал! Если бы Ней мог отправить Наполеона на Азорские острова, как предлагал Талейран, нет сомнений, он бы так и сделал.

10 апреля, в час ночи, маршал сообщает Бертье о только что закончившемся совещании у князя Меттерниха: «Подписание состоится завтра. Герцог Виченцкий немедленно отправится за подписью Императора. Нет сомнения, что Его Величество будет удовлетворён, все его пожелания учтены. Общий мир станет главным результатом данного соглашения».

Коленкур вручает акт отречения Талейрану, который принимает его с нескрываемой радостью и спрашивает у представителей Наполеона, примкнут ли они к новому режиму. Ней спешит ответить, что для него это уже свершившийся факт.

— Мне это известно, сейчас я обращаюсь к герцогу Тарентскому и к герцогу Виченцскому.

Оба полномочных представителя категорически отказываются.

У Нея не хватает смелости прямо выступать против Наполеона, хотя маршал понимает, что тот прочитал его письмо Талейрану, опубликованное в «Монитёре». В момент отъезда в Фонтенбло Ней, заявляя, что не поедет на встречу с Императором, так как считает свою миссию выполненной, теряет последние остатки уважения в глазах Макдональда и Коленкура.

— Я не поеду за обещанной суммой, — цинично заявляет он, — заставляя Макдональда вздрогнуть от подобной наглости.

Ошеломлённый этими словами, герцог Тарентский сухо отвечает:

— Это я не имею привычки получать такие компенсации, а тем более их просить, — намекая на пятнадцать тысяч франков, — и авансов я не получал. Лично я останусь верным своему долгу и выполню все обещания, данные Императору, все мои обязательства перед ним.