Маршал Рыбалко

Совершив стремительный бросок из Бунцлау, тан-кнсты-гвардейцы уже через день появились западнее Бреслау, что было полной неожиданностью для противника. Нанеся с ходу сокрушительный удар по его флангам, мы помогли нашим общевойсковым армиям осуществить полное окружение этой крупнейшей на Одере крепости. Одновременно часть сил армии отразила все попытки 8-й танковой дивизии противника пробиться к осажденным.

Успешно решив эти важные задачи, 3-я гвардейская танковая вновь делает разворот и начинает движение па запад, сосредоточиваясь для наступления на гёрлиц-ком направлении...

Уже первые дни боев на территории Германии поставили перед нами серьезные проблемы. Среди них особое место занимало отношение к немецкому населению. В каждом городе или населенном пункте не тронутые войной аккуратные домики, виллы, фермы пробуждали у наших воинов воспоминания о разрушенных, сожженных родных городах и селах, и они, пылая ненавистью, жаждали сполна расплатиться с фашистами за все их злодеяния. Военный совет обратил внимание командного и политического состава на необходимость разъяснять войскам, что наш противник — это гитлеровская армия, а не мирное население, которому мы несем освобождение от фашистской тирании. Мы пришли в логово фашистского зверя не грабить и разрушать жилища мирных немцев, а для того, чтобы уничтожить гитлеровскую клику. Но многие местные жители, обманутые геб-бельсовскон пропагандой, утверждавшей, что большевики истребят или угонят всех немцев в Сибирь, убегали на запад, скрывались в лесах, прятались в подвалах и подземельях.

Развеять мифы нацистской пропаганды могло только доброжелательное отношение наших воинов к мирному населению, и мы настойчиво этого добивались. В короткие часы затишья Рыбалко бывал на митингах, партийных и комсомольских собраниях, помогал командирам и политработникам просто и доходчиво разъяснять бой-

цам значение нашей интернациональной освободительной миссии для будущего Германии.

Однако эта воспитательная работа усложнялась тем, что мужчины из большинства немецких семей были мобилизованы в гитлеровскую армию. В заключительный период войны нацисты формировали отряды «фолькс-штурма» из подростков и стариков. Поэтому нашим солдатам иногда трудно было установить четкую грань между мирными жителями и вооруженными врагами.

Особенно досаждали нам юнцы из «фольксштурма». Фанатично верившие Гитлеру, они, вооруженные фаустпатронами, прятались в домах и из засад наносили ощутимый урон танковым войскам. Нужно было найти какое-то эффективное средство против фаустников.

Рыбалко посоветовался с командующим бронетанковыми и механизированными войсками фронта генералом М. А. Новиковым, с комбригами, с танкистами, ремонтниками и приказал командирам танковых бригад изготовить из листового железа для танков и САУ навесные щиты. Пробивая их, фаустпатроны теряли свою силу и рикошетили по броне. Там же, где не было возможности оборудовать машины таким образом, защита возлагалась на автоматчиков. Они соскакивали с танков, рассыпались по улицам и прочесывали дома, уничтожая засевших в них фаустников.

Чем дальше продвигались мы в глубь Германии, тем яростнее сопротивлялись гитлеровцы. Бои, начавшиеся 12 января на Висле и ни на день с тех пор не прекращавшиеся, истощили не только силы людей, но и ресурсы боевой техники. Армия нуждалась в доукомплектовании и хотя бы в кратковременном отдыхе. Но возможностей для этого не было.

Имея задачу выйти к реке Нейсе и овладеть Гёрли-цом, Рыбалко предпринял попытку двумя корпусами совершить охват всей гёрлицкой группировки. Тут нас постигла серьезная неудача. Противник бросил в этот район танковую, моторизованную и пехотную дивизий и перешел в контрнаступление на стыке нашей и действующей в направлении Лаубана 52-й армии, угрожая нам охватом с севера и юга.

Настали тревожные дни. Наши части несли большие потери, и Рыбалко вынужден был мобилизовать все силы и средства, чтобы отразить натиск гитлеровцев. Из-

мотав противника, армия перешла к обороне на рубеже в шести километрах от Лаубана.

Печальную память оставили по себе эти бои. Под Лаубаном полегли многие замечательные солдаты и офицеры. Особой болью отозвалась в наших сердцах гибель одного из храбрейших комбригов — Героя Советского Союза Александра Алексеевича Головачева. Его имя у нас в армии стало символом высочайшего героизма; его подвиги, отвага, мужество и сила воли вызывали восхищение у всех бойцов и командиров. Для него не существовало невыполнимых задач. В какие бы ситуации Головачез не попадал, он всегда находил выход из самого трудного положения. Рыбалко любил Головачева, говорил, что своей находчивостью и воинским мастерством он напоминает Чапаева.

В бою под Лаубаном гитлеровцы, атаковав позиции его бригады, просочились в глубь нашей обороны, ворвались в дом, где расположился штаб бригады. Но Головачев и тут не растерялся. На глазах неприятеля он спустился по веревке с третьего этажа и собрал группу бойцов. Гитлеровцы получили отпор.