Маршал Шапошников. Военный советник вождя

В конце концов и князь Михаил отказался принять даже временное управление державой до окончания военных действий. Тогда в Петербурге проходили бурные манифестации против войны и самодержавия, в поддержку Республики и Советов. Началось двоевластие (Совета и Временного правительства) и разброд, завершившийся Октябрьским переворотом.

Зная все это, Шапошников пришел к выводу, что единственная законная власть, поддержанная значительной частью народа, установилась в Центральной России: власть большевиков во главе с Ульяновым-Лениным. Вопрос лишь в том, сможет ли она укрепиться и остаться на долгие годы?

Казалось бы, самое разумное решение — выждать еще некоторый срок, чтобы убедиться, не свергнут ли вскоре большевиков. Но это было бы малодушием, достойным жалкого приспособленца, а не боевого офицера. Вот почему он написал генералу Пневскому о своем желании служить в «новой армии». Он не назвал ее так, как было тогда установлено на основании декрета Ленина — Рабоче-

129

крестьянская Красная Армия (РККА). Ведь ни он, ни генерал не принадлежали ни к рабочим, ни к крестьянам.

Нам приходится обстоятельно разбираться в том, почему Борис Михайлович примкнул к красным. Во-первых, это было решение, определившее всю его дальнейшую жизнь. Во-вторых, за долгие годы антисоветской пропаганды большинству граждан России вбиты в рассудок и даже в глубины подсознания чудовищно извращенные представления о революционном 1917 годе, Гражданской войне, Ленине и большевиках (о Сталине — и говорить нечего!).

«Не политическая мысль, не революционный лозунг, не заговор и не бунт, а стихийное движение, сразу испепелившее всю старую власть без остатка: и в городах, и в провинции, и полицейскую, и военную, и власть самоуправлений».

Приведя это высказывание видного масона В.Б. Станкевича, соратника Керенского, современный исследователь С.Г. Кара-Мур-за приходит к обоснованному заключению:

«Большевики, как вскоре показала сама жизнь, выступили как реставраторы, возродители убитой Февралем Российской империи — хотя и под другой оболочкой. Это в разные сроки было признано противниками большевиков, включая В. Шульгина и даже Деникина».

Поистине тогда разверзлась пропасть между царским, а затем буржуазным правительством, между «хозяевами жизни», привилегированными социальными группами и русским народом. В.В. Шульгин — политик и журналист — так выразил свои чувства на тот момент, когда «черно-серая гуща», преимущественно солдат и горожан, ворвалась в Таврический дворец:

«Сколько их ни было, у всех было одно лицо: гнусно-животнотупое или гнусно-дьявольски-злобное.

Боже, как это было гадко!.. Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе только одно тоскующее, бессильное и потому еще злобное бешенство.

Пулеметов — вот что мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной толпе и что только он, свинец, может загнать в его берлогу вырвавшегося на свободу русского зверя.

Увы — этот зверь был его величество русский народ».

Нынешние богачи, а прежде всего их интеллектуальные лакеи твердят с возмущением, будто Ленин провозгласил лозунг «Грабь награбленное!», тем самым призвав темную и жадную народную

130

массу наброситься на священную частную собственность. Тут и задумаешься: да разве не надо отнимать у бандитов, воров и жуликов награбленные ими богатства?

Необходимо! Так делается в любой нормальной стране, где у власти не находятся жулики, воры и бандиты.

Другое дело — как осуществлять реквизиции. На этот счет Ленин давным-давно дал ответ: «После слов “грабь награбленное” начинается расхождение между пролетарской революцией, которая говорит: награбленное сосчитай и врозь тянуть не давай, а если будешь тянуть к себе прямо или косвенно, то таких нарушителей дисциплины расстреливай».

А вот как объяснял происходивший стихийный бунт, грабеж, осквернение усадеб дворянин, глубоко ненавидевший буржуа:

«Почему дырявят древний собор?

— Потому что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой.

Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах?

— Потому что там насиловали и пороли девок; не у того барина, так у соседа.

Почему валят столетние парки?

— Потому что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть».

Учтем: пишет это не какой-то партийный агитатор, а поэт Александр Блок, родовая усадьба которого была разграблена. Другой великий русский поэт, из крестьян, — Сергей Есенин — высказался о Гражданской войне:

Цветы сражалися друг с другом,

И красный цвет был всех бойчей.

Их больше падало под вьюгой,

Но все же мощностью упругой Они сразили палачей.

Октябрь! Октябрь!

Мне страшно жаль Те красные цветы, что пали.

Итак, Борис Михайлович безоговорочно встал на сторону народа. Отвечая на его заявление, генерал Н.В. Пневский написал: «Прошу сообщить Шапошникову о согласии».

ДОСЬЕ ЭПОХИ-

МЕЖДОУСОБИЦА