Маршал Сталина. Красный блицкриг «попаданца»

— Полагаю, они решали сразу комплекс задач. И даже более того — я считаю, что они шли на грани импровизации. О чем свидетельствуют экстренные меры по найму ряда французских и итальянских коммерческих судов для эвакуации из Барселоны отступающих республиканцев. Шестьдесят тысяч рабочих — это весьма недурно. Советы очень внимательно отнеслись к возможности получить лишние квалифицированные рабочие руки и приложили к этому все усилия. Да и не только их. Например, тщательная и аккуратная эвакуация завода Hispano-Suiza из Барселоны? Как докладывают наши испанские друзья, на заводе было демонтировано все оборудование, которое только можно было демонтировать. Остальное взорвано. Как и корпуса цехов. Вы обратили внимание на то, сколь тщательно, рачительно и кропотливо представители Советского Союза прибирали к рукам все, что только имело какую-то ценность. Грузовые и легковые автомобили, мотоциклы, трактора, велосипеды… все, что грузилось на зафрахтованные французские и итальянские торговые суда и вывозилось в СССР. Даже остатки бензина.

— Да, я тоже очень удивился такому подходу. Совершенно не похоже на Советский Союз.

— Кроме того, был вывезен золотой запас и масса ценностей из музеев и государственных учреждений. Даже старые королевские реликвии! Объявив, что франкисты обязательно их продадут на рынке для покрытия своих военных расходов. Конечно, нельзя сказать, что Испания ограблена, но…

— Я согласен с вами. Свыше трехсот тысяч эмигрантов — само по себе немало. А тут еще столько всего ценного. Но как это непосредственно связано с Чехословацкой кампанией?

— У Советов появился человек, который умеет очень интересно и трезво планировать сложные, комплексные операции. Не только военные.

— Стратег высокого уровня?

— Да. Причем то, как он работал с Испанией, говорит нам о том, что этот человек отличается чрезвычайно практичным умом. Это и не было учтено. Мы ведь надеялись на обещания и заверения наших друзей в Чехословакии, которые клялись, что войны не будет. Будто бы никто на нее не пойдет. Однако они не учли важного фактора — в конце прошлого года в Чехословакию приехал Тухачевский в качестве главы советской делегации, которая должна была налаживать военно-техническое сотрудничество. Испания, нам показала, что маршал прекрасный командир, способный на генерирование сложных и нестандартных ходов на поле боя. Он не нужен был там для налаживания военно-технического сотрудничества. Ни как заместитель наркома, ни как талантливый полководец. Его появление говорило только об одном — война будет. И подобных нюансов было немало. Фон Бек не учел или не захотел учесть подобные сведения, кардинально меняющие оценку предвоенной ситуации в Чехословакии.

— А англичане? — спросил разъяренный Гитлер. — Они тоже знали?

— Это мне неизвестно. Могли знать или догадываться, но считали, что мы справимся. Ведь им наш провал был не нужен.

— Значит, преступная халатность Людвига и попустительство англичан… — прошипел фюрер. — Они дорого заплатят за это! — Гальдер промолчал. Он понимал, что сейчас страсть совершенно захватила Гитлера и со словами нужно быть очень осторожным.

Прошло несколько минут, прежде чем фюрер смог взять себя в руки:

— Вы сможете гарантировать успех новой операции?

— Она будет не нужна, мой фюрер, — кивнул Гальдер.

— То есть? — слегка опешил Гитлер.

— Эмиль Гаха сделал все за нас. В течение двух-трех месяцев с территории Чехословакии будут выдворены не только советские добровольцы, но все левые и патриотически настроенные силы. И к концу этого года Чехословакия будет наша. Спокойно и без стрельбы. Правда, это сильно ослабит заводы, так как приличное количество рабочих придется тоже депортировать, но лучше ослабленные заводы, чем никакие. Так что, к концу этого года мы получим вполне лояльную и подконтрольную Чехословакию без какой-либо военной операции.

Гитлер посмотрел на Гальдера внимательным, испытывающим взглядом. Минуту смотрел. Не меньше. Но у того не дрогнул ни один мускул.

— Вы понимаете, что если ваше предложение окажется неверным, то мое доверие к вам будет подорвано?

— Безусловно.

— И вы все равно готовы рискнуть?

— Дело не в риске.

— А в чем же?

— Дело в том, что меня заботит благополучие Германии, и я хочу принести ей максимальную пользу. Мне нет смысла вам лгать. Чехословакия уже наша. Осталось чуть-чуть подождать, чтобы это спелое яблоко само упало нам в руки.

— Почему вы так считаете?