Маршал веры. Книга первая

– Принимаем тебя, Филипп де Леви, первого в своем имени, внука покойного монсеньора Годфруа де Леви, епископа Шартрского, сына покойного Мишеля де Леви, в число наших прямых вассалов от земель, угодий, рек, деревень, крестьян, башен и замков, перечисленных в специальной грамоте, что твои предки держали от наших Богом благословенных родителей – королей Франции! Поднимись же с колен, шевалье де Леви, сеньор де Сент-Ном!

Отец встал. Король Филипп троекратно поцеловал его. Процедура оммажа была закончена. Но король еще немного задержался возле Филиппа:

– Мы помним все услуги, оказанные твоими предками моим предкам. Мы помним все обиды, коими ты и твой род был подвергнут со стороны нашего, упокой Господь его душу, покойного родителя – короля.

Молодой король гордо и смело вскинул голову, расправил плечи (довольно-таки широкие и мощные для пятнадцатилетнего подростка) и громко произнес, адресуя свои слова всем собравшимся в королевском дворце:

– Знающие люди говорили нам о чистоте помыслов твоего покойного деда, его беззаветной любви и верности моему славному деду, королю, чьим верным паладином он был, пока не принял постриг. Его славное деяние… – король немного замялся, – выразившееся в сватовстве с герцогиней Аквитанской и графиней Пуату дало нам в руки огромные земли, которые не смог удержать мой покойный родитель. Верь мне! Я заберу всё, что причитается нам по праву!

В этот момент короля монах незаметно дернул за рукав его расшитой золотыми королевскими лилиями котты, что-то шепнув ему снова на ухо.

– Ах, оставь! Рауль, мне плевать, что здесь находятся уши и глаза мессиров Плантажене! Это мои частные слова. Они касаются только меня и этого рыцаря! Ведь мы здесь говорим о его благословенном предке, который…– тут Филипп нарочно повысил свой голос так, что тот прогремел под сводами палаты. – Бился, словно лев на поле Бремуля, прикрывая отход моего деда и не позволяя грязным нормандским псам осквернить тело славного мессира Ангерана де Шомон!

По залу пролетел шепот. Король горделиво приосанился, выставил вперед ногу и произнес:

– Ваш славный предок проявил столько благородства и храбрости, что враги отказались брать его в плен, ибо могли опозорить себя и весь свой род до седьмого колена такой низостью! Да, мессиры! Даже враги уважают благородство и самопожертвование. – Юный король шумно вздохнул, заканчивая свою речь, перевел взгляд на мальчика, стоявшего чуть сзади своего отца. – А это ваш сын?

– Да, Ваше величество! Это мой сын Ги де Леви, наследник и ваш верный вассал.

Ги преклонил колено перед королем.

– Встань, юный Ги де Леви! Служи намверно, как и все твои предки!

После приема у короля отец словно помолодел. Он без скрипа уплатил большой рельеф за принесение оммажа новому сюзерену и направился к себе домой, в Ивелин. Пути короля Филиппа и юного Ги де Леви разошлись. Пересекутся они позднее, и весьма внезапно…

А пока Ги постигал грамоту, латынь, прочие науки, преуспевая больше в военной сфере. Он обожал слушать рассказы о походах крестоносцев, осадах замков и крепостей, правилам штурма и прочим инженерным хитростям, с увлечением, до изнеможения отдавался занятиям с оружием и физической подготовке. К четырнадцати годам он вырос так, что не знавшие его реальный возраст могли дать ему все восемнадцать.

Ги был романтичным подростком, его сердце трепетало от рассказов о любви рыцарей к благородным дамам. И, как это частенько случается, мальчик влюбился, правда, тайно и безответно, в старшую дочь графа Годфруа – черноволосую и кареглазую Катрин.       О, эта первая и трепетная любовь. Любовь неосуществимая, такая нежная и тонкая. Как крылышко бабочки, но от этого и незабываемая. Клянусь всеми святыми, но каждый и вас – читателей испытал это.

Катрин была несколько надменной девушкой, избалованная ломака и записная кокетка, она старше Ги на три года и уже помолвлена с сыном герцога Брабантского, их феодального соседа. На все робкие и неуклюжие ухаживания «нескладного франка» – так она называла Ги, Катрина смотрела, как на само собой разумеющееся событие. Молодые оруженосцы просто обязаны, исходя из уклада того времени, влюбляться в свою госпожу или, по крайней мере, в одну из ее дочерей. Ги был жутко расстроен, получив отказ от надменной Катрин на его робкие ухаживания.

Он похудел, немного осунулся и потерял интерес к наукам, которым обучали его при дворе графа Годфруа. Де Нанси встревожился, наблюдая за мучениями его воспитанника. Однажды, во время охоты на кабанов граф спросил Ги, ехавшего рядом с ним и везшего его охотничьи тесаки:

– Ги, мальчик мой! Твой вид стал сильно тревожить меня в последнее время. Слуги доложили мне, что ты совсем перестал кушать и потерял интерес к наукам, даже боевым! Что случило? Можешь не таиться и рассказать мне обо всем, что печалит и тревожит тебя…

Ги помялся, и… рассказал графу о своей страсти к его старшей дочери. Годфруа рассмеялся в душе наивности чувств юного оруженосца, но вслух ответил: