Маршал веры. Книга вторая

Уже в то время дамы нашивали несколько слоев ткани на рукава, чтобы оторвать и бросить их понравившемуся рыцарю. Они были яркими, красивыми и походили на маленькие боевые значки.

Особым шиком и признаком высочайшего мастерства считалось умение рыцаря своим турнирным копьем поймать этот рукав налету.

Меньшим, но тоже приятным шиком, считалось поддевание лежащего рукава на полном ходу с земли. Копье, ведь, могло упереться и, к всеобщему смеху, выпасть из руки рыцаря.

Потом эти рукава оруженосцы накалывали на копье своего хозяина, утяжеляя и нарушая баланс и без того достаточно тяжелого турнирного ланса.

А ведь надо было, на полном скаку боевого коня, этим разбалансированным копьем попасть точно в щит или корпус противника, чтобы оглушить или выбить его из седла.

Санча, к удивлению отца, мало следила за схватками рыцарей, но, оживлялась и срывала рукава со своего платья, только при выступлениях статного франкского рыцаря, посла короля Филиппа.

«Однако. У малышки, судя по всему, появляется вкус…» – улыбнулся отец…

Вооружение у испанских рыцарей было меньше приспособлено для подобных схваток с себе подобными. Оно подходило для столкновений с легкой и подвижной мусульманской конницей, мало любящей лобовые атаки и предпочитающей луки, притворные отступления и прочие мусульманские увертки. Луки их седел были невысоки и меньше защищали живот и пах рыцаря, делая его менее устойчивым в седле при таком ударе. Зато их гибкие кольчуги и удобные, среднего размера, щиты больше подходили для ожесточенных и быстрых атак при использовании холодного оружия…

Первый день турнира, отведенный конным схваткам групп и одиночек, закончился практически, полным триумфом французов и примкнувшим к ним нескольким германским и нормандским сеньорам, имевшим практический опыт феодальных войн в Европе.

Только король Арагона и несколько рыцарей-тамплиеров, которые поселились и в Арагоне, где имели несколько командорств, смогли удержаться в седлах…

У Ги де Леви и Бушара де Марли на копьях было нанизано не меньше дюжины рукавов прекрасных арагонских дев, радовавшихся победам их красивых, а, главное – холостых, избранников…

ГЛАВА XX

Прекрасная Санча

Вечером, на торжественном пиру, король Педро Арагонский торжественно вручил Ги и Бушару подарки и призы, как единодушно избранным победителями первого дня турнира. Два прекрасных боевых коня и полные комплекты вооружения считались истинно королевским подарком!

На пиру присутствовали и дамы, вместе с мужьями и дочерьми, высматривающими женихов для своих дочек…

Ги де Леви сидел справа от короля Педро, как почетный гость. Голова его немного шумела от выпитого вина и атмосферы всеобщего веселья, когда…

Его глаза снова наткнулись и… опять утонули в бездонных карих глазах юной и прекрасной арагонки, сидевшей неподалеку от Ги с отцом и братьями. Уже не один вечер Ги ловил на себе горячий и ослепительный взгляд этих глаз.

Шум сразу же затих и улетел куда-то, оставив Ги тонуть в этих глазах. Он больше ничего не видел, невпопад отвечал на вопросы, задаваемые ему соседями, чем немало удивлял их. Он видел и слышал только её и её красноречивое молчание.

Его толкнули в бок. Ги встряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение и приходя в себя. Это был Бушар де Марли.

– Ги, дружище! А, правда, здорово здесь, в Арагоне! Ребята все хорошие, гостеприимные! Я, даже, к жаре стал привыкать. В общем, здесь жить можно. Ты, что, меня не слышишь?

– Да, то есть, нет. Бушар… прости, я немного задумался.

Бушар подмигнул:

– Я понял, о чем, прости, о ком ты задумался… Красивая.

– Так. Бушар. Прекращай! Я совсем не об этом думал! – попытался отговориться Ги.

– Ага! Так я и поверил! Да ты уперся в нее глазами, словно волк на мясо! Думал, что еще мгновения… – продолжал острить захмелевший Бушар. – Я тут тоже одну, кажется, присмотрел. Надо будет завтра на нее посмотреть, но, трезвыми глазами. А то, знаешь, как случается! Встретишь во хмелю на пиру красавицу, влюбишься, все дела! А на утро придешь к её родителям свататься – Матерь Божья! Это такая дракониха, хоть святых из дома уноси!

Ги засмеялся остроте Бушара. Этот флегматик и молчун, оказывается, кладезь юмора, когда выпьет лишнего!

– А, ты, Бушар, случаем не знаешь, чья это дочка? – кивнул Ги в сторону прекрасной девушки.

– Нет! Но сейчас узнаем! Мессиры рыцари, благородные сеньоры и Вы, Ваше королевское величество! – Вдруг прокричал своим громким голосом Бушар де Марли так, что зал на мгновение затих. – Мы желаем заявить, что самая прекрасная, целомудренная и благодетельная сеньора на свете, – он выдержал паузу, чтобы все вслушались в его слова, – так вот, самая прекрасная, целомудренная и благодетельная сеньора на свете – вот эта красавица!

И Бушар указал пальцем на прекрасную черноволосую девушку, вдруг густо покрасневшую и спрятавшую свое личико за спину отца, смотревшего на Бушара, как бык на красную тряпку.

Он не знал, что, указывая пальцем на девушку, он делает самый неприличный жест в Арагоне, применяемый только к проституткам и кабацким девкам!