Маршал

Поначалу Тота даже подумал, что, как говорится, баба с возу – кобыле легче, но потом, где-то через месяц, он почувствовал, что Дада в беде. Что делать? Чемодан Дады. Оказывается, он был закрыт на замок. С помощью маленького согнутого гвоздя Тота раскрыл этот допотопный чемодан: там немного поношенной одежды, несколько фотографий дочери Дады и то, что он хотел найти, – старая, истертая записная книжка.

Болотаев знал, что Иноземцева очень скрытный человек, и блокнот это подтвердил: вся информация зашифрована, а там, где ясно, – это служебные телефоны и адреса. Тем не менее Тота написал послание по нескольким адресам. Последовал только один ответ, где напрашивались в гости в Москву и спрашивали, кто такая Иноземцева.

На этом с историей Дады можно было бы и точку поставить, а чемодан?

Понятно, что в Грозный он чемодан не повезет, но и выкинуть его он не смог и после раздумий решил оставить его у соседей-африканцев.

– А что она, пропала? – удивлялись соседи. – Хорошая девушка. Очень.

Тота, как мог, объяснил ситуацию.

– Да, – вспомнили соседи, – твоя мать её тогда так отчихвостила. Ужас!..

– Русский-то вы лучше меня выучили, – решил поменять тему Тота, передавая чемодан.

– А если нас выпишут и она не объявится?

– Выкиньте.

– А может, сейчас?

– Хотите и сейчас.

– Да нет. Нет проблем. Как говорят русские, хлеба не просит… Правда, одна проблема есть. Дада очень просила тебе Тота не говорить, но она перед отъездом заняла у нас пятьдесят рублей сроком на месяц. А уже более года прошло.

– Понял. – Лицо Болатаева стало пунцовым. – Я отдам. Сейчас денег нет, но я отдам… Вот мой адрес в Грозном для гарантии и на всякий случай.

…В итоге после стольких лет Тота покидал Москву уже остепенённый, в смысле – кандидат наук, но с долгами, с большими для него долгами, которые повисли на нём из-за Иноземцевой. Тем не менее он на неё не был в обиде, ведь она ему жизнь спасла, а этот долг как откуп, а может, и искупление. Последнее. И точка…

* * *

Из тюрьмы на мир смотришь по-иному и мир видится по-иному. И если бы заново можно было жить, то Болотаев хотел лишь одно поменять – всегда быть рядом с мамой… Но бывало и так, что она сама прогоняла единственного сына от себя. Пыталась уберечь его. Впрочем, по порядку.

Случилось знаменательное событие. В честь пятидесятилетнего юбилея Мариам Болотаевой было присвоено звание «Заслуженная артистка РСФСР» и выделена двухкомнатная квартира. Собственное жилье впервые в жизни у матери и сына Болотаевых. В эту квартиру и приехал Тота после аспирантуры.

– Как я рада, как я счастлива! – ликовала мать.

Тота этот оптимизм особо не разделял. Конечно, собственное жилье – это отлично. Однако квартира хоть и в новостройке, но на краю города, в микрорайоне. И эту квартиру надо полностью обставить, а какие деньги у провинциальной актрисы в заурядном национальном театре?! Вот и спит Тота на матрасе, на полу. Так это Тоту не тяготит, гораздо хуже другое: за годы жизни в Тбилиси и в Москве он привык свободно одеваться, битловскую причёску иметь. В Грозном такой стиль не приветствуется, а на работу, тем более в нацбанке, куда его мать по блату устраивает, и вовсе надо ходить в строгом костюме и при галстуке.

Рабочий день с девяти утра до шести вечера, а оклад чуть более чем у аспиранта – 110 рублей, хотя должность и называется «заведующий отделом экономических реформ».

Тема женитьбы, которая в последнее время постоянно обсуждалась, теперь отодвинута на некоторое время, ибо, как считает мать, во всем должен быть порядок. Значит, вначале ремонт квартиры, потом мебель, ковры и машина и только после этого – достойная невеста. Правда, есть ещё одно «но». Оказывается, у матери тоже есть долги, и немалые. О своих долгах, понятное дело, Тота и не упоминает. Как профессионального финансиста, мать просит Тоту посчитать время решения всех проблем, исходя из их зарплат.

Тут и финансистом быть не надо. При полной экономии всего и вся нужно лет десять для уплаты долгов. Однако мать с этой задачей решила справиться очень быстро и уже планировала свадьбу сына на следующую осень.

На следующую осень мир, в образе Советского Союза, полностью перевернулся, а Страна Советов и даже советские граждане как бы исчезли… А до этого были серые будни чиновничьей жизни Тоты Болотаева, с редкими всплесками некоей активности.

Как выпускник Финансовой академии, Болотаев изучал расширенный курс банковского дела и даже практику проходил. Однако странная ситуация была в вузах СССР: изучали одно, а на деле – совсем иное. К тому же в целом по стране чехарда, вроде бы перестройка во всём, а на самом деле тяжеленный кризис и даже катастрофа, особенно в финансах. Инфляция, как стало модно говорить, галлопирует.