Маршалы и генсеки

А может, он убоялся как раз именно этой ответственности за содеянное? Позора скамьи подсудимого, лишения маршальского звания, боевых наград? Не лучше ли, не порядочнее ли стать самому себе и следователем, и прокурором, и судьей?

Что же, такой вариант вполне допустим. Но петля, проклятая петля… Маршалы ведь сами не вешаются.

Не было табельного оружия? Следствие ссылается на показания Кузьмичева, бывшего адъютанта маршала. Допрошенный в качестве свидетеля, Кузьмичев показал, что после ухода с поста начальника Генерального Штаба Ахромеев сдал личное оружие и все пистолеты, которые он получил в качестве подарков за годы долгой военной службы. Эти показания проверены и нашли документальное подтверждение.

У меня нет оснований не верить следствию. Зная педантичность и честность Ахромеева, я убежден в том, что он действительно сдал все подаренные ему пистолеты. Но никто не убедит меня в том, что в те кризисные августовские дни военному советнику Горбачева, Маршалу Советского Союза, было непосильным делом раздобыть какую-нибудь «пушку». Конечно, тогда был еще не 1996-й год, как сейчас, когда достать любое оружие даже не для военного человека — раз плюнуть, но ведь речь идет не о каком-то заурядном полковнике.

И вряд ли Ахромеев опасался ответственности за содеянное, Танки-то не он в Москву вводил, приказа об открытии огня не отдавал. В чем, собственно говоря, заключалось содеянное им? Да, по поручению ГКЧП выполнял ряд конкретных действий; Но что это за действия?

«Организовал сбор и анализ обстановки». Бесспорно, по содержанию его действий нельзя судить о том, что умысел Ахромеева был направлен на участие в заговоре с целью захвата власти. Это, безусловно, он понимал. К такому заключению, кстати, пришла и российская прокуратура, прекратившая в ноябре 1991 года уголовное дело в отношении Ахромеева по факту его участия в деятельности ГКЧП ввиду отсутствия состава преступления. Не ввиду смерти, а заметьте, именно отсутствия состава преступления.

Дважды вешавшегося маршала дважды хоронили. Мистика какая-то, оккультизм. Даже если все-таки он сам свел счеты с жизнью, что воспринимается общественным мнением с весьма значительной долей скептицизма, то нельзя не согласиться и со следующей, довольно распространенной точкой зрения. Убийцы у Ахромеева были, вне зависимости от того, считать ли его смерть убийством или самоубийством. Кто тот смельчак, который станет доказывать, что доведение до самоубийства — преступление менее тяжкое, чем убийство?

Глава 3 «У МЕНЯ С ПРЕЗИДЕНТОМ ЕСТЬ РАСХОЖДЕНИЯ…»

Последний раз я встречался с маршалом Ахромеевым летом 1991 года, в канун 50-летия начала Великой Отечественной войны.

На 19 июня выдался чудесный солнечный день. Все редакции центральных средств массовой информации и аккредитованные в Москве иностранные журналисты заблаговременно получили переданное по каналам ТАСС сообщение о том, что в пресс-центре ЦК КПСС состоится пресс-конференция военного советника президента СССР на тему: «22 июня 1941 года: взгляд через 50 лет». Пишущей и снимающей братии набралось немало — только одних телекамер я насчитал не менее двух десятков.

Сергея Федоровича встречали у входа в гостиницу «Октябрьская», ныне «Президент-отель», на улице Димитрова. Маршал прибыл в точно условленное время вместе с адъютантом в звании майора и лечащим врачом в штатском.

Прошли в «особую зону» — так на языке охраны назывался небольшой изолированный отсек, предназначенный для членов Политбюро и других высокопоставленных гостей. От предложенного кофе, чая, а также прохладительных напитков маршал отказался, сделав выразительный кивок в сторону врача — не разрешает непроверенных яств, особенно после недавнего лечения желудка.

Узнав, что я из Белоруссии, расчувствовался:

— А я ведь длительное время служил у вас. После войны командовал полком, дивизией, корпусом, армией. Подолгу живал в Бресте, Бобруйске, Барановичах, Борисове, других ваших городах. Самые добрые воспоминания остались.

Стенограмма той полуторачасовой встречи с двумя сотнями журналистов передо мной. Почти сорок страниц машинописного текста. В который раз вчитываюсь в знакомые строки. Где разгадка тайны? В чем причина нелепой смерти 68-летнего маршала? Может, в этих словах, сказанных по поводу первого тома истории Великой Отечественной войны под редакцией Волкогонова: «Предвоенный период, 20-е и 30-е годы, перевернут с ног на голову. Там все превращено в черноту. Отрицается все, что произошло в стране после Октября. Да, тогда был сталинизм, было насилие над народом. Но народ строил основы социализма. Я сам видел, я родом оттуда, из этих годов»?

А может, здесь: «Не считаете ли вы, что нынешняя ситуация сходна с той, которая была накануне войны?» Да, ответил маршал. Сходство есть. «Тогда создалась опасность самого существования СССР. Сегодня тоже налицо такая опасность». Или ключ в этих словах: «И у меня с президентом есть расхождения»?