Маршалы Наполеона

«После перемирия при Хераско генерал Мюрат, адъютант главнокомандующего Итальянской армией, отправлен был в Париж с 21 знаменем и копией перемирия. Наполеон взял Мюрата к себе 13 вандемьера (т. е. 5 октября 1795 г. — А. Е.); он служил тогда эскадронным командиром в 21-м егерском полку. Впоследствии вступил он в брак с сестрой императора и возведен был в достоинство маршала, генерал-адмирала, Великого герцога Бергского и короля Неаполитанского. Он много участвовал во всех военных действиях своего времени. Мюрат постоянно оказывал блистательное мужество и особенную отважность в кавалерийских делах».

«Наполеон отозвался доктору О’Меара о Мюрате следующим образом: Мюрат имел совершенно отличный характер. Он поступил ко мне всем, чем был впоследствии. Он любил, могу даже сказать, обожал меня. В присутствии моем он благоговел и всегда готов был пасть к ногам моим. Мне не следовало удалять его от себя: без меня он ничего не значил, а находясь при мне, был правою моею рукой. Стоило мне только приказать, и Мюрат вмиг опрокидывал 4 или 5 тыс. чел. в данном направлении; но предоставленный самому себе, он терял всю энергию и рассудительность. Не понимаю, как такой храбрец мог иногда трусить. Мюрат был храбр только в виду неприятеля, и тогда он, может быть, превосходил храбростью всех на свете. Пылкостью увлекался он прямо в опасность, при том весь в золоте и с перьями на шляпе, возвышавшимся подобно башне. Только чудо спасало его каждый раз: так легко можно было узнать его по одежде; он служил всегда целью неприятелю и удивлял самих казаков блистательной своею храбростью. Ежедневно имел он с ними особенные атаки и никогда не возвращался без окровавленной сабли. В поле был он настоящим рыцарем или Дон-Кихотом; в кабинете — хвастуном без ума и решительности. Я не знал храбрее Мюрата и Нея. Но первый был благороднее по характеру, великодушен и откровенен».

Правила, мысли и мнения Наполеона… Ч. 2. С. 49–51.

«Разве я могу отвечать безумному (т. е. Мюрату. — А. Е.)? Как он не понимает, что лишь мое неограниченное господство могло помешать папе (Пию VII) вернуться в Рим; все державы заинтересованы в его возвращении, а теперь в этом заинтересован и я. Мюрат идет к гибели; я буду вынужден подать ему милостыню, но я все же посажу его в тюремную яму, чтобы не оставить безнаказанной такую черную неблагодарность» (Наполеон имеет в виду соглашение, подписанное Мюратом как королем Неаполитанским с Англией и Австрией в январе 1814 г.)». (Слова, сказанные Наполеоном в начале 1814 г. директору первого отделения французского министерства иностранных дел графу Бернардьеру).

Талейран.

Мемуары. Старый режим. Великая революция. Империя. Реставрация. М., 1959. С. 283.

«У Мюрата не было ни рассудительности, ни планов, ни характера для тех политических обстоятельств, в которых он находился. (Наполеон имеет в виду попытку Мюрата поднять итальянцев против австрийского владычества в 1815 г. — А. Е.). Предприятие, в котором он погиб, было самое безрассудное и отчаянное. Мое возвращение с острова Эльбы вскружило ему голову. Он думал сделать то же. Бедный Мюрат! Будучи виною всех моих несчастий, думал ли ты погибнуть таким бедственным образом? В 1814 г. его храбрость и смелость могли бы спасти Францию: измена его погубила меня. Он остановил движение вице-короля, он даже сражался противу него, тогда как если б они соединились, то могли бы через Тироль спуститься в Германию… захватить сообщения союзных армий и пресечь им отступление… Но в судьбе его было назначено делать мне зло. Он погубил меня, изменя своему долгу; он же погубил и усердием своим. Не имея ни достаточных средств, ни благоразумной цели, он напал на австрийцев и с первого удара был уничтожен. С этой минуты венский кабинет видел во мне непримиримого честолюбца, с которым нельзя надеяться ни на какие уверения…Падение Мюрата все изменило. Как беглец явился он ко мне. Могли я его отвергнуть! Он был несчастлив, и я все простил ему. Я бы его взял с собою и под Ватерлоо, но опасался ропота войска, которое знало его прошлогоднюю измену. А кто знает? Может быть, его содействие и доставило бы мне победу. Чего недоставало к ней в продолжение дня (18 июня 1815 г. — А. £.)? Врубиться в три или четыре английских каре, а Мюрат был создан для этого. Я никогда не видал человека храбрее, решительнее и блистательнее его во время кавалерийских атак».

P. М. Зотов.

Наполеон на острове Святой Елены… С. 242–243.

МАРМОН

«Человек, с которым я делился куском хлеба».

Chardigny D.

Les Maréchaux de Napoléon. P., 1977. P. 33

«Меня предал Мармон, которого я был вправе называть своим сыном, своим ребенком, своим созданием…»

Las Cases.

Mémorial de Sainte-Hélène. P., 1968. P. 196.

ГРУШИ