Маршалы Сталина

Роль замнаркома Ворошилова была в этих процессах, однако, весьма скромной. Шанс выдвинуться появился у него, как только Фрунзе посягнул на святая святых — политических комиссаров и перенес акцент в реформе на введение жесткого единоначалия. Всеохватывающую коммунизацию Вооруженных Сил он назвал «ненужной и вредной утопией». В феврале 1925 г. в момент обострения противостояния «триумвирата» (Сталин, Зиновьев, Каменев) с Троцким он осмелился высказать и еще одну крамольную мысль: «У нас ведь 700 тысяч членов партии… и нельзя требовать, чтобы эти 700 тысяч по каждому вопросу мыслили одинаково». Военный самородок явно становился опасным для верхушки партии своим авторитетом, независимой позицией. Как вспоминал бывший помощник Сталина Б. Бажанов, вождь увидел во Фрунзе будущего Бонапарта и высказал в своей среде резкое недовольство этим.

Все остальное было делом техники. Фрунзе чуть ли не насильно — решением ЦК — был уложен на операционный стол. Доза хлороформа «оказалась» непереносимой, и… уже в ноябре 1925 г. Ворошилов занял ставший вакантным пост народного комиссара по военным и морским делам. В его лице Сталину нужен был покорный исполнитель его воли. И за Климом дело не стало.

В 1926 г. он вошел в состав политбюро ЦК ВКП(б) и оставался там аж до 1960 г. Это — своеобразный рекорд, недостижимый для других старожилов политбюро В. М. Молотова, А. И. Микояна и Л. М. Кагановича. В чем причина такого долгожительства, учитывая, что сам факт вхождения в политбюро не только не уберегал выдвиженца от репрессий, но скорее привлекал к нему дополнительное внимание? Ведь сколько человек в разные годы по воле вождя входили в партийный ареопаг, но очень скоро переставали дышать не только кремлевским озоном, но дышать вообще: С. В. Косиор, Я. Э. Рудзутак, В. Я. Чубарь, Н. А. Вознесенский, П. П. Постышев, С. И. Сырцов, Г. И. Петровский…

В этом контексте интересно сравнить Ворошилова с другими многолетними соратниками Сталина. По мнению Р. А. Медведева, как политическая личность он значительно уступал многим своим «коллегам» по влиянию: «не обладал умом, хитростью и деловыми качествами Микояна, у него не было организаторских способностей, активности и жестокости Кагановича, а также канцелярской работоспособности и «каменной задницы» Молотова. Ворошилов не умел ориентироваться, подобно Маленкову, в хитросплетениях аппаратных интриг, ему недоставало огромной энергии Хрущева, он не обладал теоретическими знаниями и претензиями Жданова или Вознесенского и даже как полководец Ворошилов больше понес поражений, чем одержал побед». Но может быть, именно из-за отсутствия каких-либо выдающихся способностей он, замечает историк, дольше других сохранил свое место в верхах партии и государства. С этим мнением трудно не согласиться.

Вот по части легенд и мифов вокруг своего имени Ворошилов превзошел всех. С благословения вождя из наркомвоенмора (с 1934 г. — наркома обороны) лепился образ правофлангового Красной Армии, воплощение всех военных доблестей. И половины правды не было в том, что писала «Правда», например, по случаю присвоения ему 20 ноября 1935 г. высшего воинского звания Маршал Советского Союза: «Климент Ворошилов — пролетарий до мозга костей, большевик в каждом своем движении, теоретик и практик военного дела, кавалерист, стрелок, один из лучших ораторов партии, вдумчивый и кропотливый организатор огромной оборонной машины, автор ярких и сильных приказов, властный и доступный, грозный и веселый…».

«Ворошиловомания» захватила процесс подготовки страны к военной опасности (в честь наркома был назван тяжелый танк «КВ» — «Клим Ворошилов», а наиболее меткие юноши и девушки боролись за звание «Ворошиловский стрелок»), не миновала песенное творчество («Ведь с нами Ворошилов, Первый красный офицер, Сумеем кровь пролить за СССР…»), отразилась в топонимике (город Луганск был переименован в Ворошиловград, а Ставрополь — в Ворошиловск, не говоря уже о более мелких населенных пунктах и других географических объектах, вроде горных вершин).

Для непосвященного человека это было тем более удивительно, что Красная Армия имела в своих рядах куда более масштабных военных деятелей и удачливых полководцев. Достаточно назвать имена В. К. Блюхера, А. И. Егорова, С. С. Каменева, М. Н. Тухачевского, И. Ф. Федько, Б. М. Шапошникова. Надо, однако, ясно понимать, что линия на возвышение посредственного военачальника, каким, чем дальше, тем больше представал Ворошилов, была сознательной акцией Сталина. Акцией продуманной, расчетливой, и как показали события, результативной: когда пришел Тридцать седьмой год, нарком обороны стал усердным помощником вождя. Он не только не встал (за редким исключением) на защиту своих подчиненных, но и, наоборот, активно подбрасывал дрова в костер преступных репрессий.