Маршрут в прошлое - 2. (Будни НИИ Хронотроники.)

–        Ничего подобного! Не забывайте, во-первых, о нашем режиме секретности, когда, как говорится, „правая не ведает, что делает левая“ а, во-вторых, о наших методах подбора персонала. Вспомните свой год работы у нас! И ещё: когда-то, в преодолённой реальности, в конце восьмидесятых я работал по закрытой тематике в Калининградском университете; и вот, однажды, поехав в командировку в Черноголовку, что под Москвой, случайно узнал, что мы здесь, а Калининграде, идём параллельно с „черноголовцами“. Но, во-первых, и они, и мы исполняли одно и то же государственное задание; во-вторых, не было тогда должного подбора кадров – людей по-настоящему умеющих хранить тайну; в-третьих, и с режимом секретности при Горбачёве стало неладно – чем дальше, тем больше.

–        При Горбачёве?

–        Да, в преодолённой реальности, после странно и скоропостижно умершего Брежнева в течение двух лет сменилось ещё два руководителя СССР – бывший председатель КГБ Андропов и престарелый, тяжело больной Черненко, а с 1985 во главе Союза оказался избранник Андропова, ставленник мондиалистов, человек с „кляксой на лысине“ – „меткой дьявола“: огромным родимым пятном замысловатой формы. Именно Горбачёв сдал СССР врагу и довёл страну до расчленения в 1991 году. Самое интересное мне видится в том, что „горбач“ (как мы все его звали за глаза) открыто и не раз похвалялся и тем, что сознательно разрушал страну и в угоду мировой закулисе изменил общественно-политический строй, и тем, что делал это сознательно, причём – идя к этой цели „всю свою жизнь“!

–        Но почему же нам ничего об этом не известно? Хотя, да…

–        Вот именно, коллега!

–        Но неужели не было возможностей, то есть – иных способов исправить ситуацию?!

–        Трудно сказать… У меня, во всяком случае, точно – не было… А, к тому же, кругом здесь, вы меня понимаете, – Фёдоров обвёл рукой вокруг, – здесь были натовские войска… Страна разоружена… Вся верхушка – предатели и враги государства русского… Эх! Да что говорить!

–        Алексей Витальевич! Если можно – расскажите, пожалуйста. – попросил Олялин.

–        Ну, что же… Правда, я собирался сделать несколько позже, в другой раз, – Фёдоров взглянул на часы, – Но можно и сейчас…

Академик помолчал, то ли – собираясь с мыслями, то ли – подбирая подходящие моменту слова:

–        Только учтите, Пётр Николаевич: многое из того, что я вам сейчас скажу, может показаться банальным, общеизвестным или же, напротив, малозначимым и нетипичным, а порой – невероятным. Но говорить я буду лишь о том, что наблюдал и пережил лично, а также о том, что мне известно доподлинно…

–        Для вас начало восьмидесятых связано с тем, что после кончины Брежнева во главе нашей страны оказался бывший первый секретарь Ленинградского обкома Романов, что вскоре страну охватили обширные перемены. Прежде всего – перемены в духовной жизни страны. Вы очевидно помните воистину всенародные дискуссии об истории и о будущем страны, разоблачения механизмов и способов ведущейся против нас в то время Третьей мировой информационно–психологической войны. Опубликование „Плана Даллеса“, широчайшие обсуждения отдельных операций „холодной войны“ – вроде „трагедии южнокорейского авиалайнера“ в сентябре 1983 года или сфальсифицированной США их „высадки на Луне“… Вероятно вы помните, как быстро – ещё до конца восьмидесятых – произошло оздоровление хозяйственной жизни страны, связанное с так называемой „Второй эпохой трудового энтузиазма“…

–        Ещё бы не помнить! – воспользовался Олялин короткой паузой в рассказе академика – Это коснулось меня и дома, и в школе! А в магазинах вместо очередей появилось изобилие…

–        Но вы же понимаете, что существовавшие до того очереди объяснялись, с одной стороны, финансовой равнодоступностью большинства товаров для всего населения; а с другой стороны – относительной узостью торговой сети, которая, в свою очередь, была связана с чрезвычайно низкой (всего 4 %) торговой наценкой в СССР при фиксированных ценах?!

–        Да, как говорится, „мы это проходили“! Но нам в своё время втолковывали, что в ходе шестидесятых – семидесятых, особенно – к восьмидесятым годам – в массовом сознании произошли глубокие деформации. Исподволь проходила культивация „потребительского сознания“ с вытеснением всего духовного на второй план… Я хорошо помню статью в „Правде“, которой была посвящена дискуссия на одном из семинаров в университете. Написал её профессор Иванов И.И. – очевидно псевдоним – и речь в ней шла об исконном примате духовного начала в русской культуре в противоположность превалирующему материальному компоненту культур народов Западной Европы...