Маршрутом Земля - К чертовой Бабушке (СИ)

Смельчак прямо на глазах в прах превратился. Сначала одежда в труху рассыпалась. Лежит тело голое. Потом кожа посерела, начала отваливаться, глаза лопнули, мышцы под кожей показались, почернели, закручиваться стали и осыпаться. Один костяк белый лежать на полу остался, будто зверьем диким и временем добела обглоданный. Да и тот в одночасье хрустнул и пылью осыпался.

Жрец подошел, молча скребком прах сгреб, из храма вышел и по ветру развеял. Такое не сыграешь. Это тебе не паралитиков да незрячих исцелять. Одного Борх не понимал. Чего бы какому жрецу самому на трон не взобраться.

И угораздило же его в Ложныйх Храм Кали неукротимой попасть. На полу лента Кали нарисована была. В десяти локтях от входа, да не кругом вокруг трона как в Храме Истинном, а от стены до стены.

Оно понятно, что святости в этой линии никакой, да только жрецы Кали так плетями отделают если у кого в одежде синий красный и зеленый цвета наличествовать одновременно будут. А уж за такую линию шкуру живьем спустят, солью присыпят и умереть седьмицу не дадут.

ВродеБорх и смирился ужесо смертью, а глаза так и рыскают по пещере, нет ли где выхода другого. Подумал было в провал прыгнуть, вода же утекает куда-то. Может, промыла дыру наружу да так, чтобы человеку выбраться можно было. Какой никакой шанс. Да только вовремя сообразил, что вода только в море стекать может, а уж там его точно Боевой Калган встретит.

Пока Борх в начале пещеры стоял и по сторонам пялился, кто-то из стражников застрял в расщелине. Отборный мат потряс пещеру, многократно отразившись от стен.

Вори сам с трудом протиснулся, хоть и был налегке, а уж на что рассчитывали стражники — здоровенные детины и все в доспехах боевых.

Отшельник тем временем котелок на алтарь водрузил, как будто и не святое место. Пусть и вЛожном Храме, но алтарь все же! Потом не спеша подошел и взял за руку вора, пошли, говорит, я тебя через ленту Кали переведу. И Борх, как ребенок послушный, отшельнику за руку уцепился и пошел к алтарю. Страшно ему было так, что поджилки тряслись. Хоть он и убеждал себя, что не может та трехцветная линия на полу быть лентой Кали. Только, когда через линию вслед за старцем перешагнул и ничего не почувствовал, вырвал руку из руки отшельника и захрипел дрогнувшим голосом:

— Ты, может быть и святой, но точно не в своем уме! Сейчас стражники появятся, жрецов позовут, что делать будем?

И в упор на него посмотрел.

Отшельник оказался и не таким старым, чтобы очень, только зарос весь. Высокий, жилистый, рыжеволосый, борода всклокоченная, нос длинный. И глаза из под мохнатых бровей голубые, яркие, такие редко встретишь, разве что у детей маленьких. И он смотрит, улыбается.

— Да не надо ничего делать, — говорит. — Кто же жреца Кали обидеть посмеет?

— Это ты, что-ли жрец?

— Нет, — отвечает. — Ты. Я тебя через ленту Кали перевел, вот в жрецы и посвятил. Тебя как зовут?

— Борх.

— Ну вот, и стал ты братом Борхом. А хочешь, я тебя святым сделаю? Вместе будем чудеса творить, я научу. Вдвоем веселее.

Новоиспеченный жрец не успел ничего ответить, потому что из расщелины вояки повалили. Как горошины из стручка один за другим. Не меньше четверти манипулы. И не простые стражники, а самые натуральные белые барсы. Мечи наготове, чтобы на лапшу всякого порубить. А впереди старшина, сразу видно из бывалых вояк. Он как линию трехцветную увидел, так и замер. Потом своим скомандовал, все враз застыли, стоят, молчат, ждут чего-то. Дождались наконец. Из расщелины еще двое появились, один — офицер, да не простой, судя по доспехам, чином не ниже центуриона, а второй, батюшки-светы, Глухой Сапожник, сам наместник пожаловал. Конечно, не Юстус-арга великий и непогрешимый, но его правая рука, а по слухам зловредным еще и левая вместе с головой.

Наместник огляделся и ну визжать, в смысле почему государственный преступник вместе с сообщником живы еще.

Да только старшина тертый попался, его на крик не возьмешь. Глаза выпятил, стойку принял и так браво офицеру докладывает, в соответствии с пунктом 4 параграфа 76 Войскового Кодекса при обнаружении мест проявлений колдовства, магии, других языческих гнусностей надлежит вызвать жрецов из ближайшего храма, место непотребное окружить, никого не впускать и не выпускать, ждать указаний. А сам на ленту Кали косится. И убогому понятно, что в другой ситуации было бы старшине на Кодекс наплевать, мечи все спишут, да уж больно не хочется через ленту Кали переступать и воинов своих посылать. И понимает же, что в линии той святости нет вовсе, и смерти не то чтобы очень боится, рубака тертый, да вот не лежит душа душу бессмертную риску подвергать. Вот и ломает комедию, служаку тупого изображает.

Офицер тоже не из парадных попался. Враз все скумекал. Почесал в затылке и говорит наместнику: «Жрецов вызывать надо. Тут в двух лигах монастырь Неланы милосердной. Если Ночными ведьмами весть передать, то через час жрецы и будут».