Марсиане

Ромашов хлопнул дверью и побежал просить отвертку у соседей. Обходя дверь за дверью, он поднялся на шестой этаж.

— Отвертку? — спросила женщина, открывшая дверь. Она обернулась и крикнула куда–то в глубину квартиры: — Леночка! Принеси из машины отвертку…

— Сейчас, — ответил девичий голос, и в коридор, шлепая тапочками и поправляя сбившиеся волосы, вышла та самая девушка, которую встречал Ромашов в лифте.

— Здравствуйте! — сказала она и протянула Ромашову отвертку.

— Здравствуйте, — медленно, задержав руку, Ромашов взял отвертку.

— Что же вы, — улыбаясь, спросила мать девушки, — мужчина, и без отвертки живете?

— Так вот… — Ромашов рассеянно пожал плечами, — так… не завел еще…

И дочка и мать смотрели на Ромашова и улыбались А он тоже смотрел на них и тоже улыбался. Он улыбался и когда ожидал вызванного лифта, и когда ремонтировал выключатель, и когда стоял и причесывался перед зеркалом.

— Что с тобой? — спросила из кухни жена.

— Так, — улыбаясь, ответил Ромашов, — так… история одна…

— Какая история? — спросила жена и включила воду, чтобы помыть посуду.

— Странная история, понимаешь, получилась…

— Отвертку не забудь отнести, — сквозь шум воды сказала жена.

— Не забуду.

Выключатель был отремонтирован. Ромашов для верности подкрутил еще и шурупы и снова улыбнулся — надо было идти возвращать отвертку.

Когда он вышел из лифта на шестом этаже, прямо перед собой он увидел девушку. Это столкновение было таким неожиданным, что они оба засмеялись, далее дог, которого девушка вела на поводке, заулыбался.

— Какая собака хорошая, — сказал Ромашов.

— Это Коля, — ответила девушка.

— Колли? — удивился Ромашов.

— Да нет, — девушка засмеялась, — нет! Это дог. Просто имя такое — Коля…

— Интересное имя, — сказал Ромашов, — как у меня.

— Тезки, значит…

— Ага! — Ромашов осторожно погладил дога Колю. — А я вам, Лена, отвертку везу.

— Давайте я возьму ее, — сказала девушка, — а то мама в парикмахерскую ушла, никого нет дома.

Она расстегнула сумочку и убрала туда отвертку, а Ромашов стоял рядом и смотрел, как убирает она отвертку. А дог Коля сидел у ее ног и смотрел на Ромашова, высунув длинный розовый язык.

А потом Ромашов провожал их до первого этажа и долго сидел с девушкой на скамейке возле дома, а Коля бегал вокруг них и обнюхивал кусты.

— Замечательная собака, — говорил Ромашов.

— Да, вы знаете, действительно замечательная, — говорила девушка, и Ромашов слушал ее, рассеянно рассматривая еще тихий в эти часы проспект.

Девушка кончила говорить и достала из сумочки зеркальце. Когда она поворачивала его, Ромашов увидел в нем стоящую на балконе жену.

— Иди сюда! — крикнул он, оборачиваясь.

— Не! — крикнула жена. — А с кем ты?

— С отверткой, — крикнул Ромашов, — и с ее хозяйкой! Иди!

Саша засмеялась и снова покачала головой.

— Обед надо готовить! — крикнула она и ушла с балкона.

— Кто это? — спросила девушка.

— Жена, — ответил Ромашов, — а разве не похожа?

— Не–е, — засмеялась девушка и спрятала зеркальце в сумку.

Они еще немного посидели на скамейке, а потом девушка ушла по аллее из чахленьких тополей к пустырю, где было намечено в будущей пятилетке построить бассейн имени тов. С. М. Кирова, и черный дог Коля свирепо бежал впереди, обнюхивая тихие кусты.

А Ромашов пойти с ними не смог, потому что был обут в шлепанцы, и он вернулся домой и лег на тахту, перелистывая «Катера и яхты» и прислушиваясь к запахам, доносившимся из кухни.

Подошла и села рядом Саша.

— Ну, какую ты историю хотел рассказать? — спросила она, перебирая пальцами волосы Ромашова.

— Странная история, — ответил Ромашов, откладывая журнал, — жили, понимаешь ли, муж с женой, первый год, как мы с тобой, жили. И муж всю зиму встречал в лифте девушку и думал о ней, а потом у них выключатель сломался, и пошел муж отвертку искать и познакомился с этой девушкой… Такой вот роман с выключателем в конце получился.

Он закрыл глаза и спросил:

— Ты не знаешь, почему мы больше всего любим тех, кого не знаем?

Жена вздохнула и погладила Ромашова по щеке.

— Выдумщик ты, — сказала она, — выдумщик… Пойдем, а то остынет все.

3. Осень. Парк. Рассказ Андрея Платонова

Почему и годы, и десятилетия спустя я вспоминаю и не могу забыть беспечальный город? Сейчас весна. Вокруг прозрачный май, но от внезапно нахлынувшей пустоты больно сжимается сердце. И снова я вижу маленький желтый вокзал, а напротив — пожарное депо с потемневшим от времени и ненастья колоколом. И снова вспоминаю я тихие улицы, полуразвалившиеся дачи в запущенных, как жизнь, садах.

Уже наступила осень, и по утрам пронзительная свежесть схватывала прозрачный воздух.

Сразу за стеклами веранды начинался великий пустырь любви — любимое место отдыха здешней молодежи. С одной стороны надвигалось на него, белея стенами, прямоугольное жилищное строительство, с другой — пылали охрой деревья, и там, сквозь остывающий осенний парк, текла холодная река.