Марсиане, go home!

Льюк встал и пошел за вторым стаканом.

— Не то что я хочу выпить, — продолжил марсианин, — Вообще не пью. Это мерзкая привычка. Но в конце концов, ты мог бы хотя бы предложить мне.

Льюк с облегчением вздохнул и снова рухнул в кресло.

— Конечно, я обязан был это сделать. Еще раз, простите. Меня зовут Льюк Деверо.

— Ну и имячко у тебя! Какое-то идиотское.

— Возможно, и ваше мне покажется таким же странным. Могу ли я его узнать?

— Ну конечно же, и давай без церемоний.

Льюк снова глубоко вздохнул.

— Ну и как же вас зовут?

— У нас, марсиан, нет имен. Мы считаем это ненужным анахранизмом, смехотворным обычаем.

— Да, но вы, тем не менее, знакомы с ним. Вы только что назвали меня Джонниом.

— Ну и что же. Был вынужден. Мы всех называем Джонниами или Иванами, в зависимости от языка. Не вижу никакой необходимости утомлять мозги, выдумывая новые имена для каждого, с кем говоришь. Зачем усложнять себе жизнь!

Льюк сделал очередной глоток.

— Да… — проворчал, — в этом что-то есть… Но перейдем к более важным делам. Кто или что мне может гарантировать, что вы существуете на самом деле?

— Джонни, я же тебе уже сказал, что возможно, у тебя сдвиг по фазе.

— Вот-вот, об этом я как раз и подумал. Может, и впрямь у меня что-то не так с головой? Если вы существуете на самом деле, мне придется согласиться с тем, что вы не человек, и, в этом случае, у меня нет оснований сомневаться в отношении вашего происхождения. В противном случае — или я слишком много выпил, или у меня галлюцинации. Но в одном я четко уверен — выпил всего-то чуть-чуть: только два бокала, да к тому же бухнул столько льда, что почти их и не почувствовал.

— Ну и зачем же ты их выпил?

— Это не имеет никакого отношения к нашему делу. Возвращаясь к нашей теме: вынужден констатировать, что остается одно из двух: или вы существуете, или… я начинаю сходить с ума.

Марсианин издал резкий грубоватый звук.

— А почему эти две крайности должны исключать друг друга? Дураку же ясно, что я реально существую. Вот он, я. Ну, а относительно второго, мне ничто не доказывает, что ты и в самом деле не чокнулся. Хотя меня это мало трогает.

Очередной вздох Льюка. Да, повздыхаешь, когда перед тобой марсианин! В таких ситуациях и пьется неплохо. Стакан был пуст. Поднялся, чтобы наполнить его. На этот раз чистое виски, никакой содовой. Но на всякий случай бросил пару кубиков льда.

Садясь в кресло, почувствовал, что его будто осенило. Поставил стакан и сказал:

— Я сейчас вернусь. Извините.

Вышел из комнаты. Если марсианин не был галлюцинацией и если он действительно был марсианином, наверняка где-то поблизости должен быть и космический корабль. Конечно, если и сам корабль не окажется очередным наваждением.

Но до самого горизонта в залитой лунным светом пустыне не было и намека на космолет, даже в виде галлюцинации. Льюк, не веря своим глазам, обошел кругом хижину — никого и ничего!

Вернулся в комнату, уселся поудобнее в кресло, сделал хороший глоток обжигающей жидкости и, уставив обвинительно на марсианина указательный палец, изрек:

— Нет там никаких кораблей!

— Ха, ясно, что нет.

— Ну и как же вы прилетели?

— Только не на ваших дерьмовых штучках. Я скуимировал.

— Что? Не понял.

— А вот так, — брякнул Марсианин, вставая с кресла. При этом «а вот» донеслось с кресла, а «так» уже послышалось из-за спины Льюка.

Льюк от неожиданности вскочил и резко повернулся. Марсианин сидел на краю газовой плиты.

— О, Господи! — ахнул Льюк. — Да это же телепортация.

Марсианин исчез. Льюк бросил взгляд на кресло — марсианин словно и не покидал его.

— Черта с два — телепортация! — обиделся марсианин. — Выражаясь коротко, она связана с материальным миром. То, что мы делаем, зависит только от ментопотока. У тебя кишка слаба для столь тонких вещей.

— И вы, таким образом… с самого Марса что ли? — опешил Льюк, сделав ещё один глоток.

— Конечно. За секунду до того, как постучал в дверь, я ещё был там.

— А что, это в первый раз, или вы уже и раньше добирались таким макаром до нашей планеты? У меня такое впечатление, что вы сами и ваши соотечественники уже бывали здесь, и не раз. Может, отсюда и все эти сказки о гномах, домовых…

— Ну и чушь ты порешь, — отрезал марсианин. — Нет, это вы сами с вашими-то мозгами набекрень вбили себе эту дурь в голову. Никто из наших до сих пор здесь не бывал.

Все проще: мы совсем недавно овладели технологией куимирования на длинные дистанции. До этого мы перемещались только на близкие расстояния. Для межпланетных перелетов нам пришлось повысить хокиму.

— И как это вам удается говорить на нашем языке?

Нижняя губа марсианина скрутилась в колечко. (Она была хорошо приспособлена для подобных операций).

— Подумаешь! Д я чешу на всех ваших никчемных и дурацких языках. Наслушались их по вашему радио на всех программах. Но даже и без них, мне потребуется самое большее час, чтобы овладеть любым из ваших языков. Для нас — это детская забава. А тебе, думаю, и тысячи лет не хватит, чтобы обучиться нашему, марсианскому.