Марсианин

– Большая кровать? – немного удивленно переспросил толстяк. Было видно, что он не ожидал такого поворота событий и не хотел проявить слабость перед своими подельниками, не приняв вызов белой женщины. – Кровать – это хорошо, – он облизнул губы и медленно провел стволом по Яниной груди. – Ты будешь у меня кричать, как белая свинка. Я покажу тебе, что такое настоящий черный кабан.

– Яна, ты что? – попытался встать с дивана сидящий рядом Миша, но нигер, почти не глядя, наотмашь ударил его тыльной стороной ладони по лицу, и он снова повалился на диван.

– Так! Слушайте сюда, – сказал старший, не спуская глаз с Яны. – Я сейчас иду с этой белой сучкой наверх. Возьму бабки и трахну ее белую задницу, так чтобы она орала на всю округу. Ты, – он качнул головой в сторону стоящего рядом с пистолетом бандита, – держи этого задрота на мушке. Если дернется – дай по морде, но не мочи. Мы еще его поспрашиваем, может в этой шикарной хате есть еще чего ценного. А вы двое, обдолбанные малолетки, заверните труп в ковер. Завтра предъявим боссу и тело, и бабки. Пусть видит, что мы крутые пацаны, а не дешевые фраера из трущоб. Ну, пошли, – он схватил Яну за локоть и подтолкнул к идущей на второй этаж лестнице.

Видя, как его подруга добровольно ложится под толстого, воняющего потом и дешевым одеколоном негра, Миша в бессильной злобе хрипло зарычал и еще раз попытался встать. Но второй бандит больно ткнул его дулом пистолета в грудь и прижал ногой к дивану. От сознания собственного бессилия на глаза ученому навернулись слезы, он зажмурился и сдавленно застонал.

Сколько времени Коган так просидел, потом он вспомнить не смог. Минуту? Пять? Десять? Его вывел из оцепенения веселый голос Яны, донесшийся сверху: «Мальчики! Кто еще хочет позабавиться с белой сучкой?». Затем характерный хлопок, как будто на пол упала толстая книга. Миша открыл глаза и увидел, как, выронив пистолет, медленно оседает стоявший перед ним бандит. В его остекленевших глазах застыло удивление, а из сквозной, от виска к виску раны, пульсируя короткими толчками, выбивается кровь. Миша повернул голову вправо к лестнице. Там наверху на ступеньках стояла Яна с поднятым пистолетом.

В этот момент один из подростков, которые копошились у тела на полу, понял, что дело плохо, и бросился к выходу. Раздался еще один хлопок, и он с дыркой между лопаток повалился на пол. Второй малолетка, видя, что шансов убежать нет, встал на колени и, шепча что-то нечленораздельное трясущимися от страха губами, поднял руки вверх.

– Не двигайся, – приказала ему Яна. Ступая по-кошачьи мягко, она полубоком сбежала по лестнице, держа парня на мушке. – Сними ремень с брюк и расстегни ширинку, – суровым голосом приказала она.

Взяв у бандита ремень, она зашла сзади и вырубила его коротким ударом ноги в затылок. Бесчувственное тело молодого бандита повалилось вперед. Яна упала на колени, быстро заломила руки ему за спину и скрутила их ремнем. Потом встала и как ни в чем не бывало поправила платье.

– Яна… – судорожно сглотнув, прошептал Коган.

– Что, милый, – она посмотрела на него какими-то странными, почти чужими глазами.

– Ты их убила.

– Да, – просто сказала она, подошла и села рядом с ним на диван. – Если бы я этого не сделала, то они бы убили нас. Это точно.

– А где тот, что пошел с тобой наверх?

– Отдыхает.

– Он ведь может сюда…

– Не может. У него из глаза торчат ножницы.

– Надо вызвать полицию, – Коган облизнул пересохшие от стресса губы и посмотрел на лежащий на столе смарт.

– Нет. Ты помнишь, что говорил на инструктаже шеф по безопасности твоего исследовательского центра. Если что-то случится, вызывать надо не полицию, а их. И не по телефону, а тревожной кнопкой. Ты сиди тут. Я все сделаю сама.

Исследовательский комплекс Альфы находился минутах в пятнадцати езды от виллы. Там постоянно дежурила оперативная группа службы безопасности. Время было неспокойное. Криминальная обстановка в Америке и, в частности, на западном и восточном побережьях становилась все сложнее. Причиной тому было обнищание населения, наплыв мигрантов и беспредел черных, считавших, что им теперь все должны. Ограбления, угоны, кражи, наркота и проституция считались в полицейских отчетах обыденной мелочью. На их расследование не хватало ни сил, ни средств, потому что люди были заняты разработкой вещей посерьезнее: убийств, похищений с целью выкупа, множащимися со страшной скоростью организованными бандами и нелегальным оборотом оружия, который делал весь перечисленный криминал еще более опасным.