Марсианка

– Ничего не понимаю, честное слово. Как будто кто-то стёр из вашей жизни и эту катастрофу, и переломы, и всё… понимаете?! Этот кто-то отмотал назад время и пустил его в другом направлении.

– Вам бы фантастические романы писать.

– Не исключаю такого варианта развития событий, – как показалось Алевтине, ответил доктор на полном серьёзе. – Кстати, в свете открывшихся обстоятельств не могли бы вы припомнить… А что было до подъёма с глубины? Вы мне рассказывали, что оказались на дне Марианской впадины, а потом стали быстро подниматься. Помните?

– Разумеется, помню.

– Как вы там очутились, в этой глубине? Что предшествовало?

– Увы, ничем не могу вам помочь, – Алевтина беспомощно развела руками. – До этого момента я находилась как бы в утробе матери. Разве новорождённый ребёнок может помнить такие подробности?

– Возможно, дома что-то прояснится…

– Мы уже говорили с вами на эту тему. Вспомню кого-нибудь, возможно, но причина идеально сросшихся костей, мне кажется, так и останется за семью печатями. Мистикой. Кстати, Юрий Титович, вы случайно не знаете, где мой муж Арсений? Вы с ним знакомы, насколько я понимаю.

Доктор несколько секунд пристально смотрел на больную, после чего едва заметно кивнул. Его лицо осунулось, посуровело.

– Да, когда вас привезли, я осмелился позвонить ему с вашего мобильника. Уж извините.

– Не извиняйтесь, это был абсолютно объяснимый поступок в той ситуации. Я ему тоже звоню сейчас по несколько раз за день, но его телефон находится постоянно вне зоны доступа.

– Не могу знать, где он сейчас. Его исчезновение более чем странно. Видимо, он настолько занят, что не может отлучиться ни на минуту. Он профинансировал ваше пребывание у нас, решил все организационные вопросы. Полгода назад, в апреле. Потом исчез, строго-настрого запретив отключать вас от аппарата, пока не вернётся.

– Что же в этом странного?

– Он как будто предвидел ваше пробуждение. Категорически настаивал, чтобы не отключали. Если бы не его настойчивость, признаюсь… Вы бы до майских праздников не дожили.

– Так где же он? – потеряв терпение, всплеснула руками больная. – Неужто перед тем, как исчезнуть, он никак не намекнул вам – куда, в каком направлении… Не верю, этого не может быть. Не по-людски!

Доктор положил руку себе на карман, из которого торчала авторучка:

– Как на духу говорю, никто в этой больнице, и я в том числе – не верили в то, что вы придёте в себя. Разве я думал, что он исчезнет на полгода? Думали, на недельку-другую, не больше. Ещё эта подруга ваша, Глафира, кажется, – она приходила периодически и капала нам на мозги, что мы не имеем права отключать без согласия мужа. Тем более что за всё заплачено. А уж исчезновение следов переломов, рассасывание рубцовой ткани – это совсем за гранью моего понимания.

– Но ведь скоро вы, Юрий Титович, меня собираетесь выписывать, не так ли? Можно узнать, когда?

Доктор нахмурился, поднялся и, буркнув что-то типа «Об этом пока рано говорить», направился к выходу.

* * *

Хватит посещений на сегодня! Слышите?! Ей требуется отдых! Она устала от новостей, от людей, от всего! За один день узнать столько нового! Какая психика выдержит такое?!

К тому же ей нужно сосредоточиться, понять, что за жуткие коросты до сих пор маячат перед глазами. На фоне песка и пены, на фоне воздушных пузырьков. Она давно вынырнула из воды, давно поднялась со дна океана, а два безобразных буруна, две развёрстых пасти продолжают мерещиться в самые неподходящие для этого мгновения. К примеру, если она долго глядит на больничную стену или в окно на серое осеннее небо.

Алевтина решила пройтись по коридору.

Итак, если верить Микульчику, почти полгода назад её, всю в кровоподтёках, со сломанными ногами и рёбрами, под капельницей везли на каталке по этому коридору в направлении реанимации. До этого она лежала в апрельском месиве на проезжей части. До этого – переходила дорогу в неположенном месте.

Всё. Где она была до аварии, как протекала её жизнь за день, за час до того момента – покрыто мраком. Рассеется ли этот мрак когда-нибудь?

Её внимание неожиданно привлёк выходящий из лифта седовласый статный мужчина с букетом белых роз. Он не был похож на посетителя. Кроме цветов в его руках больше ничего не было.

Алевтина смогла его хорошо рассмотреть.

Дорогой костюм, туфли, часы, перстень – всё выдавало в нём респектабельного и преуспевающего человека.

Окончательно её сбила с толку фраза, которую седовласый адресовал сидящей за столом медсестре:

– Я очень извиняюсь, но как мне найти больную Варенец? Говорят, она недавно вышла из комы. Мне бы очень хотелось с ней побеседовать.

Алевтина застыла вполоборота к обладателю букета, пытаясь расслышать ответ медсестры. Потом спохватилась и едва не бегом направилась к себе в палату.

Благостное впечатление о седовласом вмиг рассеялось, когда, пару минут спустя, будучи с ней наедине в палате, он признался, что сидел за рулём того джипа, который сбил её в далёком апреле.

Звали пришедшего Ян Макарович Кривцев. С его слов выходило, что он – виновник всех её несчастий. Ну, если не всех, то последних – точно.