Марсианка Подкейн

Сейчас она уже банкомет и учится на крупье, а Кларк каждый вечер ошивается в казино, хотя она настрого запретила ему играть за ее столом. Она прямо сказала, что может иметь с ним дело или как человек и друг, или как профессионал, но ни в коем случае не желает смешивать эти свои роли. Кларк никогда не спорит с неизбежным: он играет за другими столами, а все остальное время таскается за Герди.

Я начинаю подозревать в своем братце при-способности.

Ясно, что он не телепат, иначе он давно бы перерезал мне горло. Но дело в том, что он все еще выигрывает.

Декстер заверил меня в том, что:

а) игра ведется абсолютно честно;

б) никто не может здорово разбогатеть на игре, если вовремя не остановится.

Конечно, бывает, что выигрывают по-крупному. Декстер рассказал, что в прошлом году некий турист унес с собой поболее полумиллиона. Казино с радостью выплатило ему выигрыш, разрекламировав это по всей Системе, и вернуло свое, когда счастливчик сел за стол во второй раз.

– Не подумай, что мы делаем поблажку твоему брату, – сказал Декстер. Мы с ним давно уже перешли на «ты». – Если он будет продолжать игру, заведение отыграет у него не только весь выигрыш, но и те монеты, с которыми он сел за стол в первый раз. Если он такой умный, как ты говоришь, он остановится, пока еще выигрывает. Большинству игроков не хватает для этого ума, а Венерианская Корпорация никогда не рискует, если не уверена в выигрыше.

Я снова почувствовала себя дура-дурой. То ли из-за Герди, то ли из-за перманентных выигрышей Кларк снова повел себя со мною как человек. Временно, конечно.

Это случилось на прошлой неделе, в тот вечер, когда я встречалась с Декстером. Герди велела мне спать, я пошла, но никак не могла заснуть. Дверь я оставила открытой, чтобы услышать, как придет Кларк, или, если он не вернется, позвонить кому-нибудь, чтобы его приволокли домой. Хотя дядя Том отвечает за нас обоих, я считаю, что, как и раньше, отвечаю за брата. Мне бы очень хотелось, чтобы Кларк оказался в постели, прежде чем проснется дядя Том. Привычка.

Через два часа он все-таки вернулся, крадучись на цыпочках. Я зашипела на него, и он зашел ко мне.

Я в первый раз увидела шестилетнего мальчишку с такой кучей денег!

Он сообщил мне, что Жозе проводил его до самого номера.

Не спрашивайте меня, почему он не положил деньги в сейф «Тангейзера»; может, он хотел насладиться ими.

И похвастаться. Он разложил их стопками на моей постели, пересчитал, чтобы я непременно увидела, сколько он выиграл. Он даже подтолкнул одну пачку ко мне.

– Тебе нужна мелочь, Подди? Я даже процентов с тебя не возьму. Там, откуда я это принес, еще много осталось.

У меня перехватило дыхание. Не из-за денег, конечно, я и сама была при деньгах, а из-за такого великодушного предложения. Кларк и раньше ссужал меня деньгами и драл сто процентов за такое одолжение, пока Па не узнал об этом и не отлупил нас обоих.

Я от всей души поблагодарила его и немножко пошелестела деньгами, чтобы сделать ему приятное.

Вдруг он спросил:

– Как ты думаешь, сестренка, сколько лет Герди?

«Так вот почему он такой странный», – подумала я и осторожно ответила:

– Честно говоря, догадаться трудно. – Мне не нужно было догадываться, я это точно знала. – Почему бы тебе не спросить у нее самой?

– Я спросил, но она только улыбнулась и сказала, что у женщин не бывает дней рождения.

– Возможно, на Земле не принято спрашивать об этом, – сказала я и сменила тему – Слушай, Кларк, как тебе удалось столько выиграть?

– Ничего сложного, – ответил он. – Во всех этих играх кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Ну а я стараюсь оказаться в числе выигравших.

– Да, но как тебе это удается?

В ответ он только гнусно осклабился.

– А сколько денег у тебя было в самом начале? – спросила я.

Тут он насторожился. И все же он еще оставался удивительно мягок для обычного Кларка, так что я решила дожать его.

– Слушай, – сказала я, – насколько я тебя знаю, ты не будешь счастлив, если хотя бы кто-нибудь не будет знать, насколько ты преуспел. А мне-то ты можешь рассказать. Я ведь никогда еще на тебя не капала. Так?

В знак согласия он промолчал. Я сказала чистейшую правду. Когда он был еще маленьким, я, бывало, отвешивала ему затрещины, но никогда не ябедничала. Сейчас с затрещинами стало сложнее: он учинит мне сотрясение мозга гораздо быстрее, чем я ему. Но я все равно на него не доносила.

– Ну давай, выкладывай, – подзуживала я. – Тебе ведь больше не перед кем похвастаться. Сколько тебе заплатили, чтобы ты проволок на «Трезубец» эти три килограмма в моем багаже?

Он расплылся от уха до уха.

– Достаточно.

– Что ж, не говори, если не хочешь. Но что это было? Я все мозги вывихнула, но так и не догадалась.

– Ты бы непременно обнаружила это, если бы не загорелась идиотским желанием немедленно обследовать весь корабль.

Согласись, Подди, ты ведь глуповата. Ты так же предсказуема, как движение светил. Поэтому я так часто обхожу тебя.

Я сдержалась. Если Кларк сумеет разозлить вас – вы у него в руках.