Марсианская роза

Или со временем, скажем. У инопланетян с этим просто: впал в спячку — и лети, не старея, от галактики к галактике. Только спиральку на животе подкрути, подверни до нужного оборота, до требуемого столетия. Но мы-то земляне! Нам свои пупки крутить бесполезно. Значит, и здесь твори самостоятельно.

— Значит, ты считаешь, что контакты с иным разумом ничего людям не дадут?

— Не будет ничего хорошего, — предрек Лежнев под общий смех. — Ладно, предположим, что щелочные ванны нам тоже пригодятся. Может, в них конечности регенерируются. Оторвало, к примеру, тебе руку — беги к ванне, суй туда обрубок, а через час уже здоровой рукой подкову гнешь, новым пальчиком в кнопку синхрофазотрона тычешь. Возможно, мы и в пупоспирали инопланетной разберемся, в анабиоз впадать научимся.

Но — сами! Сами!

Так что нам ихний миллионолетний опыт развития? Толку какого?

— А вот мне интересно, — сказали сзади. — Фокс Трентелл у своих инопланетян что-то достойное выпросил или ему пупоспираль подсунули?

Грохнул дружный хохот.

— А все-таки интересно, чем там закончилась история с селенитами, — переждав общий смех, сказал Селлингс. — Нет, братцы, расстояние — это очень плохо. Слишком поздно доходят новости.

— Хотел бы я сейчас быть на Луне, — помечтал Пазолини. — Нет, это надо же, где мы только не искали братьев по разуму, а они оказались под боком.

— И все-таки это тупиковая ветка развития, — возразил Лежнев. — Слишком зависит от внешних условий. Не будь вулкана под боком у ледника, не проточи вода туннели в лунном грунте… Они обречены, и человечество ничего с этим не сможет поделать. Это как племена, что населяли районы Крайнего Севера, вроде бы им все условия создают, денег и сил не жалеют, а все равно они вымирают. Неудачная проба природы.

— Ну, знаешь, — сердито сказал Пазолини. — Если так рассуждать, жизнь на Земле тоже можно считать уникальной. Находись матушка-Земля поближе к Солнцу или чуть подальше, будь на ней меньше кислороду, и ты бы сейчас не выступал с подобными рассуждениями.

— Как и ты, Луиджи, — со смешком отозвались сзади. — Во всем виновата матушка. Будь она повнимательнее, найди она себе другого сексуального партнера… Что ни говори, человеческая жизнь и в самом деле зависит от случайностей.

— Скоро этим случайностям придет конец, — сказал Фокс Трентелл. — Люди будут рождаться с заранее заданными качествами — кто-то будет рожден фермером, кто-то межпланетчиком, кто-то генетически будет обречен писать гениальные стихи…

— И у каждого от рождения будет, что он захочет, — под общий смех закончил за Трентелла Симанович. — Не надо скитаться по астероидам, искать инопланетян и просить у них то, в чем тебе отказала природа!

Справа высились горы с гигантом Олимпом, пронзающим фиолетовые небеса. База располагалась в районе Титаниуса, но даже отсюда двадцативосьмикилометровый горный великан выглядел весьма внушительно. Остальные горы толпились у подножия Олимпа, словно подобострастные просители, вымаливающие милостыни у своего господина. Горы Олимпа состояли из базальтовых пород, близких по составу к лунному реголиту. Горные районы были практически не исследованы, только геологи время от времени отправлялись туда, с легкостью делая открытие за открытием. Месторождения актиноидных руд, найденные ими в последнее время, были предметом их особой гордости — богатейшее месторождение автоматически превращало Марс в важнейший пункт космической экспансии человечества, повышало значимость марсианских поселений, что обещало дальнейшее их расширение, а это в свою очередь было связано с увеличением населения Марса.

— Будут женщины, — мечтал Моисей Симанович. — Господи, как я соскучился по обыкновенной женской юбке!

— Вряд ли ты увидишь юбку на Марсе, — возражали ему. — Здесь и женщины предпочтут ходить в штанах. Холодно и ветра!

— Кто-то подсчитал, что за жизнь целующийся с женщинами мужчина съедает около трех тонн губной помады, — вздыхал Симанович. — Честное слово, парни, я бы с удовольствием сейчас полакомился килограммчиком или даже тремя! Ох, и оторвусь я, когда мы вернемся на Землю!

— Я возьму тебя в Акапулько, — пообещал Фокс Трентелл. — Там такие женщины!

— Ну, уж нет! — под общий смех возразил Симанович. — Ты там со своим инопланетным подарком, несомненно, будешь на высоте, а я как буду смотреться на твоем фоне? Лучше я позагораю на пляжах Хайфы, по крайней мере, там ко мне женщины привыкли.

— Тогда ты меня с собой возьми, — предложил Трентелл.

— Нет, Фокс. Отдыхай в своей Акапульке, — вздохнул Симанович. — Ты мне всю клиентуру распугаешь. Бабы на тебя кинутся, а что тогда делать бедному еврею? Я уж как-нибудь самостоятельно отдохну.

Пустыня казалась бесконечной. Бархан за барханом вставали вокруг землян, пески окружали несущиеся на юг мотонарты, над песками стояло темно-фиолетовое небо, на котором даже сейчас, в самый разгар марсианского дня, были видны звезды.

— Скоро прилетает инспектор КосмоЮНЕСКО, — сказал Тим Данн. — Решили посмотреть, чего у нас здесь происходит.