Марсианская роза

Рыбкин остановился, напряженно вглядываясь в расстилающиеся перед ним пески. Нет, ему просто показалось, впереди шуршал подмерзший песок, и где-то у невидимого в сумерках горизонта с правильными интервалами ухали насосы нефтедобывающей станции.

Глава вторая

Купол обсерватории с окружающими его павильончиками был чуть в стороне, и, поколебавшись, Феликс все-таки свернул к нему. Конечно, он великолепно знал, что Наташи там нет, но, вполне вероятно, ребята что-то знали, может, быть, они даже точно знали, когда Наташа возвращается; одним словом, ноги сами вели Феликса к обсерватории. Однако до обсерватории он так и не дошел.

Тень пиявки он заметил не сразу, просто сначала ощутил какую-то внутреннюю тревогу. Остановившись, он осторожно вгляделся в небо. Стремительная тень на мгновения закрывала звезды в небе, и надо было иметь очень острое зрение, чтобы ощутить это еле уловимое движение в высоте. По мгновенно гаснущим и вновь появляющимся звездам Рыбкин понял, что пиявка кружит вокруг него и кружит, вполне вероятно, уже долго. Иногда пиявки кружили в воздухе несколько часов, прежде чем рисковали напасть на человека. Вели они себя почти осмысленно, казалось, пиявки даже проверяют, не является ли одиноко идущий человек приманкой, этаким сыром в мышеловке, а где-то поблизости скрывается вооруженная до зубов засада. Вот и сейчас пиявка, покружившись возле него, темной тенью унеслась в пески, чтобы оттуда по сужающейся спирали возвратиться к шагающему по барханам человеку. Однако Феликс остановился.

Час назад он использовал в качестве приманки мимикродона, сейчас этой самой приманкой стал он сам. Но это его вполне устраивало, потому что отвечало тем задачам, которые следопыт поставил перед собой. Рыбкин опустился на песок, приготовив карабин. Обычный карабин против пиявок был слабой защитой, но после нападения на начальника строительства Теплого Сырта Виктора Кирилловича Гайдадымова с Земли перебросили карабины с подствольниками, гранаты из них могли бы разорвать пиявку пополам. Две такие гранаты в магазине подствольника были, но стрелять Феликсу ужасно не хотелось, не для того он неделю бродил по пескам в поисках хищника, чтобы сразу в него стрелять. Он сел на песок, терпеливо ожидая возвращения пиявки.

И пиявка вернулась.

Вначале Феликс ощутил легкое движение воздуха, потом поблизости что-то заскрежетало о песок, и острые, привыкшие к темноте глаза Рыбкина, оснащенные к тому же линзами ночного видения, заметили пиявку метрах в двадцати от себя.

Конусообразное тело пиявки, покрытое редким жестким волосом, покачивалось на гребне бархана. Полуметровая круглая пасть пиявки была усеяна большими плоскими треугольными зубами и походила на зев мясорубки. Только у мясорубки не было цепочки желтых глаз с вертикальными узкими, как у кошек, зрачками. Пиявка, изогнувшись темной запятой, стояла на хвосте, вглядываясь в человека. Было видно, что она напряжена и готова при любом опасном движении унестись в небо над песками, а может быть, и напасть.

Рыбкин даже не заметил того стремительного движения, которым пиявка приблизилась к нему. Вот она стояла на дальнем бархане, неуловимый кивок, и она уже рядом с ним, всего метрах в семи, может быть, даже меньше. Теперь линзы позволяли рассмотреть ее всю. Пиявка была длиной около шести метров, судя по количеству колец на теле, это была молодая особь, не старше двух марсианских лет. Волосы еще не окончательно ороговели и поэтому загибались, придавая пиявке некоторое сходство с земным морским червем. Сейчас Феликсу было видно, что все шесть глаз пиявки широко открыты и зрачки кругло расширились, почти заполняя глазницы.

Пиявка смотрела на человека. Человек, не шевелясь, наблюдал за хозяйкой Марса. От стремительности пиявки по спине следопыта пробежал холодок. Если пиявка решит напасть, то он даже не успеет выстрелить. Только теперь Феликс начал понимать, какую опасную авантюру он затеял. Но переигрывать что-то было поздно.

Пиявка медленно опустилась на песок и негромко зашипела, как мяч, из которого выпускают воздух. Теперь она лежала на земле, по-прежнему внимательно наблюдая за человеком. Однако недавней смертельной угрозы Рыбкин уже не ощущал. Он осторожно двинул рукой, пытаясь положить карабин на песок, но этого движения оказалось более чем достаточно, чтобы животное снова напряженно поднялось над песком, закачалось, угрожающе раздувая кольца, и вдруг упруго взвилось в воздух. Мгновение, и оно исчезло в ночи. Следопыт посидел немного, но пиявка своего присутствия не обнаруживала, и Рыбкин вдруг ощутил, что он весь взмок. Спустя несколько минут напряжение отпустило его и тело начала бить мелкая дрожь. Нет, это был не страх, бояться чего-то было уже поздно, просто мышцы, долгое время пребывавшие в напряжении, не могли никак расслабиться и таким вот образом отдавали ненужную больше энергию в окружающую пустоту. Мороз резко сушил пот на скулах, там, где не было очков и кислородной маски.