Марсианская сага

И дух мой был несокрушим…

Но я погряз в такой любви,

Что предал Лидера один…

Любовь… Семья… Сынок пойми,

Что каждый день был с вами люб,

Забыл под куполом уют,

Чтоб только у моей семьи,

Всё было, так как надо тут.

Но не предал своих идей,

И ими был порабощён,

Я ради вас наверх ушёл,

Чтоб новый день моих детей,

С природой новою расцвёл.

Но я не смог… Увы, не смог.

За что прощение молю

Я вас люблю. И так люблю,

Что не ушёл еще, сынок,

И в теле призрака живу.

– Ты врёшь… – А смысл мёртвым врать?

Ведь нам уже не комильфо,

Радеть за тленное добро.

Но вот идею дальше дать -

Призвание теперь моё.

Я всё отдал. И я горжусь,

Чего ты смог один достичь…

Но должен ты сейчас решить -

Коль веры нет – я растворюсь,

Коль вера есть – продолжу жить…

Задумчив, тих, сидит Герой,

Вновь всё вокруг в оттенках сна…

Не может он простить отца,

Но вывод зреет лишь такой -

Он не похож на подлеца.

– Ну что же, верю, так и быть!

Теперь у нас секретов нет?

На самой красной из планет,

Что ты сумел за жизнь добыть?

Открой же полный свой секрет!

– Ну, хорошо. Пусть так, мой сын…

За это в разум мертвеца

Я погружу, чтоб жизнь отца,

Была как цельный, полный фильм…

Смотри, сынок в мои глаза.

Глаза в глаза и призрак вдруг,

Стал растворяться за столом,

И разум Саши раздвоён,

И видит он теперь вокруг,

Совсем другой, безвестный фон.

-36-

Отец живой. И молод он.

За ним глядит со стороны,

Как призрак, что в чужие сны,

Приходит, словно в отчий дом

Герой – невидим для толпы.

Хотя толпа в пять человек,

Стоит от папы далеко -

В кабине, что внутри легко,

Содержит пульт и без помех,

Выводит тексты на стекло.

Стекло, в котором виден мир

Просторно так, что стройка вся,

Лежит пред взорами Вождя,

Стоит в плаще он и за ним

Отец стоит, за всем следя.

Они молчат. И пульт пищит,

И панорама – карусель,

Летает чтобы стройки всей,

Увидеть весь размах – разрыт

Большой объем всех плоскостей.

Уходят коридоры вниз.

Внутри машины роют ход -

Восстановительных работ,

Еще на годы. Норы крыс,

Готовят, чтобы жил народ.

Узнал и купол. Только он,

Еще лишь строиться. Да так,

Что к куполу вовсю спешат,

И красный танк для нас чужой,

И голубой гружёный танк.

– Мой сын… Все было так давно…

Мы жили дружно, так как мир,

Который нами был, любим,

Фактически разорвало,

И мы остались средь пустынь.

Отчаянье нас жгло и страх,

Ведь были мы обречены…

Пока на Марсе не нашли

Следы давно минувших рас,

И вмиг надежду обрели.

Я не солдат как таковой

Я был обычный колонист,

С Михалычем мы добрались,

Туда, где не ступал ногой

Никто из наших за всю жизнь.

Мы с ним открыли Цитадель,

И призрак вышел на контакт -

То был знакомый Аннунак,

И гладко призрак песни пел,

Нам много силы даровав.

Наш Лидер прибыл сам сюда,

Когда в Земле случился ад

Он понял – нет пути назад,

И в наши чудные слова,

Поверил старый технократ.

Не жили мы с Китаем врозь.

Не жили и с Европой так,

Как будто цвет их и их стяг,

Для нас – что в горле нежном кость…

Но все нарушил Аннунак.

Он Лидеру такое спел,

Когда его мы с ним свели,

Что стал Правитель видеть сны,

Где Марсом правил как хотел

Он лично… И чуть ниже мы…

Он технологии вобрал

Чужие, так, что наша жизнь

Пошла параметрами ввысь -

Мы не страдали ни от ран,

И от болезней унеслись.

Отсюда наш короткий век,

Был максимально удлинён,

Мы сотни лет втроём живём…

Вернее жили – я свой срок,

Оставил в возрасте седом.

Был очень хитрым Аннунак.

Ведь часть своей иной души,

Хранил в покое и тиши,

Среди машин. Покой и мрак,

Отринул он, когда пришли.

Он всё, что можно даровал,

Открыл на карте сотни баз,

Что под землёй дождались нас…

Но он такой момент искал,

Чтоб схолпнуть лбами тройку рас.

Потёк степенный разговор,

И Лидер так сказал отцу:

– Я в порошок иных сотру!

Чтоб мир был этот только мой!

Иного, братья, не хочу!

Свобода – бред! Свободен был

Земной, заблудший человек…

И где он? Миллиардов нет!

Всё потому, что он забыл,

Каков бывает мудрый гнёт!

Державу Русь я здесь создам,

И будет ей служить Иной!

И коль пошёл расклад такой

Я жизни здесь другим не дам -

Пойду на всех большой войной:

Махнул рукой безумный дед,

Туда, где шёл Китайский танк,

Затем на Европейский стяг,

Махнул он лысой головой,

И в откровениях иссяк.

– Послушай, Лидер мой совет

Мы можем мир, сей возродить!

Неужто мы не сможем жить,

Одной семьею много лет? -

Пытался папа возразить.

– Не можем. Не для нас готов

Дух древний дать природы дар…

Он нам всё это так отдал?

О нет! Он ждёт. Прольётся кровь!

Об этом я вот так узнал:

Взглянул старик в глаза отца,

И снова он безмолвный гость,

И в мельтешении полос,

Вновь наш Герой в просторах сна,

Куда его поток унёс.

Но сон сей – то не сон отца.

Он в голове. Среди картин,

Что Лидер видит. Подле с ним

Слышны умерших голоса,

И Аннунак, что правду скрыл.

-37-

Сам сон – верчение картин,

Которые, чрез свой канал

Отцу злой Лидер передал,

И чтобы он не говорил,

Как образ цельный представал.

Так Лидер сон свой описал:

– Когда впервые мы сошлись,

Спустившись в шахты, в самый низ

Мне Аннунак тогда сказал:

Что мы до знаний добрались.

Он мне сказал, что человек

Достойный самый кандидат,

Которому всё передать

Готов сей дух, чтоб новый век,

С природой новою встречать.

И я поверил. Верил так,

Как верил бы своим словам…

Но Дух сей – лишь набор программ,

Не жил когда-то Аннунак,