Марсианские шахматы

Внезапная напряженная тишина воцарилась в Зале Совета. Кровь медленно отхлынула с сурового лица О-Тара, джеддака Манатора, затем он покраснел от гнева. Его глаза сузились в две щелки, губы, изогнулись в кровожадной усмешке. В тронном зале Дворца долго царило молчание. Затем джеддак повернулся к У-Дору.

– Уведите ее, сказал он ровным голосом, подавив свой гнев. – И на ближайших играх пленники и простые воины разыграют ее в джэтан.

– А этого? – спросил У-Дор, указывая на Чека.

– В тюрьму до следующих игр, – ответил О-Тар.

– Так вот какова твоя справедливость? – воскликнула Тара. – Два чужестранца, не причинившие тебе никакого вреда, осуждены без суда. И одна из них – женщина. Нахалы Манатора столь же справедливы, сколь и храбры!

– Прочь! – крикнул О-Тар, и по его знаку воины окружили пленников и вывели их из помещения.

После выхода из дворца Чека и Тару разлучили. Девушку повели по длинной улице к центру города и в конце концов привели в низкое здание, увенчанное очень высокой и прочной башней. Здесь ее подвели к воину со знаками различия двара, или капитана.

– По приказу О-Тара, – обратился к нему У-Дор, – ее нужно содержать до ближайших игр, когда пленники и простые воины разыграют ее. Если бы не ее язык, она была бы желанным призом и для нашей гордой стали. – И У-Дор вздохнул. – Может, даже я выиграл бы ее. Жаль, что такая красота достанется какому-нибудь грубому воину. Я бы возвысил ее до себя.

– Если я пленница, то отведите меня в тюрьму, – сказала девушка. – Я не желаю слушать каждого грубияна, восхищающегося мной.

– Видишь, А-Кор, – воскликнул У-Дор, – какой у этой девушки язык? Так, и даже хуже, говорила она и с О-Таром, джеддаком.

– Вижу, – ответил А-Кор, который, как заметила Тара, с трудом удерживал улыбку. – Пойдем со мной, женщина, – сказал он. – И мы найдем безопасное место в крепости Джэтан. Но что с тобой?

Девушка пошатнулась и упала бы, если бы он не подхватил ее на руки. Она попыталась освободиться и устоять без поддержки. А-Кор взглянул на У-Дора.

– Ты знал, что эта женщина больна? – поинтересовался он.

– Возможно, это от голода, – ответил тот. – Я вспомнил: она говорила, что они не ели несколько дней.

– Храбры воины О-Тара, – усмехнулся А-Кор и добавил: – Велико их гостеприимство. У-Дор, чьи богатства неисчислимы, и доблестный О-Тар, тоты которого едят из золотых кормушек, не нашли даже сухой корки для голодной девушки!

У-Дор нахмурился.

– Твой язык может стоить тебе головы, сын рабыни! – воскликнул он. – Слишком часто ты испытываешь терпение справедливого О-Тара! Закрой свой рот так же, как и свою крепость!

– Не думай, что, упоминая о происхождении моей матери, ты насмехаешься надо мной, – сказал А-Кор. – Кровь рабыни наполняет меня гордостью, и мой единственный позор в том, что я сын джеддака.

– И О-Тар слышал это? – спросил У-Дор.

– О-Тар часто слышал это из моих собственных уст, ответил А-Кор. – Это, и не только это… Он повернулся, все еще поддерживая Тару за талию, и повел ее в крепость Джэтан, в то время как У-Дор повернул тота и галопом поскакал ко дворцу.

У главного входа в крепость Джэтан сидели и лежали с полдюжины воинов. К одному из них и обратился А-Кор, хранитель крепости.

– Сходи за Лан-О, девушкой-рабыней, и прикажи ей принести еду и питье на верхний этаж.

Затем он повел девушку, повисшую у него на руках, по спиральной лестнице вверх. Здесь Тара окончательно потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то оказалась в большой круглой комнате, в каменных стенах которой было несколько окон, расположенных по кругу на равных расстояниях друг от друга. Она лежала на груде спальных мехов и шелков, а над ней склонилась молодая женщина, пытавшаяся влить ей в рот какой-то холодный напиток. Тара привстала, опираясь на локоть, и огляделась. В первое мгновение она как бы забыла о происшествиях последних недель. Ей показалось, что она проснулась во дворце Главнокомандующего в Гелиума. Ее недоумевающий взгляд остановился на склоненном над нею незнакомом лице.

– Кто ты? – спросила она. – А где Утна?

– Я Лан-О, рабыня, – ответила девушка. – Я не знаю, кого зовут Утна.

Тара выпрямилась и еще раз огляделась. Грубые каменные стены ничем не напоминали мрамор залов ее отца.

– Где я? – спросила она.

– В крепости Джэтан, – ответила девушка и добавила, видя, что Тара ее не понимает: – Ты пленница в крепости Джэтан Манатора… А-Кор, двар этой крепости, принес тебя сюда без сознания. Он послал меня к тебе с пищей и водой. У А-Кора доброе сердце.

– Теперь я вспомнила, – медленно сказала Тара, – я все вспомнила, но где же Туран, мой воин? Они что-нибудь говорили о нем?

– Я ничего не слышала о нем, – ответила Лан-О, только тебя одну привели в крепость. Ты, должно быть, счастлива, ибо нет в Манаторе человека добрее А-Кора. Кровь матери делает его таким. Она была рабыней из Гатола.

– Гатол! – воскликнула Тара из Гелиума. – Гатол близко от Манатора?

– Не очень, но это ближайшая к нему страна, – ответила Лан-О. – Летит в двадцати градусах [примерно восемьсот четырнадцать земных миль] к востоку.

– Гатол! – пробормотала Тара. – Далекий Гатол!