Марсианский обелиск

Не чувствуя собственных рук, Сюзанна кое-как прошаркала в старое кресло.

— Вирус исчез? Как это поняли?

— По анализам крови. И ученые говорят, что полученные знания, могут помочь и в лечении других заразных болезней. Эпидемии сродни гавайской больше не должны повторяться.

Прогресс? Передышка среди долгого угасания?

— Это ещё не всё, Сюзанна.

От того, как он это произнёс — с понижением тона — её сердце встревоженно пустилось вскачь.

— Однажды ты попросила меня взять на себя роль твоего доверенного лица, — напомнил он. — Попросила просматривать все новости, что я и делал.

— До сих пор.

— Да, до сих пор, — потупился он, словно испугавшись того, что собирается сообщить. — Надо было рассказать тебе раньше.

— Но ты не захотел рисковать работой над обелиском?

— Ты сама сказала, что ничего не хочешь слышать, — небрежно пожал он плечами. — Я поверил тебе на слово.

— Нейт, не тяни, а?

— У тебя есть внучка, Сюзанна.

Она прокрутила эти слова в голове раз, другой.

Чушь какая-то.

— Родство подтверждается анализом ДНК, — продолжал он. — Девочка родилась через полгода после смерти отца.

— Н-нет. — Сюзанна не осмеливалась поверить. Верить было слишком опасно. — Мой сын и его жена, они оба умерли. Это подтвердили выжившие. Опубликованы идентификационные номера всех погибших.

— Но твоя невестка успела родить.

У Сюзанны ёкнуло сердце.

— Ничего не понимаю. Хочешь сказать, ребёнок ещё жив?

— Да.

Откуда-то из прошлого нахлынула волна горячего гнева.

— И давно ты знаешь о моей внучке? Сколько уже её скрываешь?

— Два месяца. Прости, но…

«У нас были приоритеты». Надгробный камень. Марсианская причуда.

Сюзанна уставилась в пол, от потрясения не в силах порадоваться, а может, просто забыв, как это делается.

— Ты должен был рассказать.

— Знаю.

— Да я и сама…. не следовало отгораживаться от всего мира высокими стенами. Прости.

— Это ещё не всё, — осторожно продолжал Нейт, словно опасаясь, что ещё чуть-чуть — и она не выдержит.

— Что? — не выдержала Сюзанна, внезапно решив, что это очередная игра палача, просто средство причинить ещё большую боль. — Скажешь сейчас, что моя внучка больна? Умирает? Или может, что она умственно неполноценная?

— Нет, — кротко отозвался он. — Ничего подобного. Здоровая молодая женщина, мать двухлетней здоровой дочки. — Нейт встал и старческой рукой взялся за ручку двери. — Я пришлю тебе контактную информацию внучки. Если понадобится помощник, чтобы построить купол, дай знать.

Он был другом, и Сюзанна попыталась его успокоить.

— Нейт, мне жаль. Если бы у нас был выбор…

— Его нет. Так уж вышло. Ты разберёшь обелиск, и эта женщина, Тори Истман, ещё проживёт год-другой. Затем оборудование выйдет из строя, она умрёт, а мы уже не сможем возобновить строительство башни. Мы канем в небытие, а за нами и остальной мир…

— Нейт, мы этого не знаем. Не наверняка.

Он покачал головой:

— Всё это похоже на надежду, но на самом деле — иллюзия. То с нами играет рок, вынуждает сбросить карты, смирить гордость и послушно уйти. И выбора у нас нет, потому что это единственно верный путь.

Нейт отворил дверь, и на несколько секунд, пока она вновь не закрылась, внутрь ворвался ветер. Сабо застучали по крыльцу, и мгновением позже на подъездной дорожке захрустел под шинами гравий.

«У тебя есть внучка…» Внучка, которая выросла в карантинной зоне без родителей, без реальной надежды на будущее, но всё равно здорова и уже мать двухлетней дочурки.

Плюс эта Тори Истман с Марса, которая покинула умирающую колонию и вопреки сомнениям и отчаянию преодолела немыслимое расстояние, потому что знала: надо делать всё возможное, пока есть силы.

Сама она во мраке и отчаянии прошлых лет об этом позабыла.

Сюзанна посидела неподвижно в глубокой тишине, нарушаемой лишь стуком её собственного сердца.

«Всё это похоже на надежду».

А ведь и впрямь похоже. Ей ли не знать, что надежда бывает коварным подарком от палача — подарком, что открывает двери отчаянию.

— Но надежде не обязательно оборачиваться ложью, — шепнула Сюзанна пустой комнате. — Со мной ещё не кончено. Ещё нет.

Перевод — Анастасия Вий, Л. Козлова