Мартин Борман: «серый кардинал» III рейха

По итогам повторных выборов, состоявшихся в апреле 1932 года, Гинденбург получил абсолютное большинство, но Гитлер был вполне доволен, ибо набрал более двух миллионов голосов. 4 июля новый канцлер Франц фон Папен распустил рейхстаг и назначил новые выборы на 31 июля. НСДАП завоевала двести тридцать мест, и 37,3 процента голосов сделали ее сильнейшей партией. Все приверженцы партии [100] убедились, что можно захватить власть законными средствами. Гитлеру представился замечательный шанс стать новым канцлером рейха.

Мы не будем обсуждать здесь причины неудачи Гитлера в этом предприятии или углубляться в перипетии политической борьбы последовавших шести месяцев. Нас интересует, как складывалась в этот период судьба Бормана.

На первый взгляд Борман оставался незначительным функционером, допущенным в круг приближенных, но не оказывавшим влияния на идеи и решения. Гитлеру было приятно присутствие товарища по партии, на компетентность, скромность и надежность которого он мог положиться. Благосклонность фюрера укрепила позиции Бормана в избранном круге адъютантов, личных водителей и телохранителей и прочих слушателей, необходимых идолу для самоутверждения. В Мартине Бормане Гитлер видел идеал члена партии и хотел, чтобы она состояла именно из таких людей: преданных, искренне веривших в идеи национал-социализма, готовых на все ради достижения провозглашенной цели — маленьких людей-винтиков, мечтавших послужить большому делу. Из всей нацистской верхушки давать советы позволялось только Рудольфу Гессу, который считал себя величайшим идеологом и сохранил за собой пост личного секретаря фюрера (со всеми соответствующими привилегиями). Но Гесс был слишком пассивным и щепетильным, чтобы в борьбе за влияние одолеть свору рвущихся к власти лидеров национал-социализма.

Первоначальное ликование по поводу результатов выборов в рейхстаг вскоре сменилось горьким разочарованием. В течение двух лет нацисты выигрывали выборы. Они даже добились абсолютного большинства на выборах в местные администрации и фактически полностью руководили ими; однако всего этого [101] оказалось недостаточно для окончательной победы. Пропагандистская кампания поистине небывалых масштабов, развернутая нацистами в течение трех месяцев в период между президентскими выборами в апреле и выборами в рейхстаг в июле, добавила им триста тысяч голосов. Удалось заполучить 37,3 процента. Как набрать еще 13 процентов, необходимых для абсолютного большинства? В народе начинали сомневаться: если нацисты окажутся неспособными решить эту задачу, разве смогут они поправить состояние страны, которая попала в бедственное положение?

Гротескный эпизод, произошедший в «коричневом доме» вдали от эпицентра политических баталий, был характерен для той напряженной обстановки. Междуусобные внутрипартийные интриги Бормана, Буха и казначея Ксавье Шварца приводили Рема в ярость. Он излил душу старому другу, бывшему капитану Карлу Майру, описывая интриги своих противников внутри партии, и спрашивал, нет ли у Майра «чего-нибудь на кого-нибудь из них».

Карла Майра можно было назвать кем угодно, но только не безобидным аполитичным гражданином. Как офицер рейхсвера, летом 1919 года он командовал «просветительским батальоном» в Мюнхене, которому надлежало оградить солдат от влияния коммунизма и привить им патриотические идеи. Одним из его пропагандистов и секретных агентов был капрал Адольф Гитлер. Впоследствии Майра уволили, поскольку он попытался привлечь регулярные войска, расквартированные в Баварии, к участию в путче Каппа, и его пост занял Рем. После 1923 года пути двух капитанов, бывших до той поры друзьями, разошлись. К 1932 году Майр стал одним из лидеров социал-демократов, то есть принадлежал к лагерю заклятых врагов.

Когда газета социал-демократов «Мюнхнер [102] пост» опубликовала историю об интригах внутри НСДАП, Борман решил использовать ситуацию для достижения собственных целей. Такой ход приближал его к фюреру, поскольку Майр, очевидно, многое знал о неприглядных поступках Гитлера в период демобилизации из армии и, как свидетель тех неблаговидных дел, мог нанести ему сокрушительный удар{21}.

Борман чувствовал, что ему еще не пришло время обращаться непосредственно к Гитлеру с обвинениями против такой влиятельной фигуры, как Рем. 5 октября 1932 года он направил «личному секретарю фюрера Рудольфу Гессу» письмо на пяти страницах. В этом письме до той поры скромный и почти незаметный Борман скинул маску и предстал человеком, который не только знает все тонкости административной работы, но и способен участвовать во властных играх. Его литературный стиль неуклюж и незатейлив. Писал он так же, как говорил, — стереотипными фразами:

«Дорогой repp Гесс.

Обстоятельства вынуждают меня обратиться к Вам во время Вашего отпуска. Однако, по моему мнению, нижеследующее ДОЛЖНО быть известно Вам и фюреру.