Мартин Борман: «серый кардинал» третьего рейха

Это случилось 15 сентября. Весь мир, включая немцев, с тревогой ждал разрешения конфликта. В этот день Борман и Гитлер развлекали себя осмотром роскошного Кельштейна. 16 сентября, когда самолет Чемберлена лег на обратный курс, эти двое вновь отправились в чайный домик, прокатившись по прижавшемуся к крутому склону шоссе, заканчивавшемуся виадуком на высоте 1900 метров над уровнем моря. Тяжелые двустворчатые ворота гостеприимно и плавно раскрылись при их приближении. Они прошествовали по широкому вырубленному в камне скалы ярко освещенному тоннелю, и подъемник, отделка которого тускло поблескивала благородством бронзы, вознес посетителей еще на сто тридцать метров и доставил их прямо внутрь чайного домика, убранство которого явно не соответствовало скромному названию: большая кухня, обеденный зал, кабинет, помещение охраны, ванная комната, погреба, терраса для солнечных ванн, а выше — главная достопримечательность! — просторный круглый зал с огромным камином посередине и высокими расписными окнами, через которые открывалась восхитительная панорама баварских гор. Казалось, «Орлиное гнездо» парило в потоке желтых лучей заходившего солнца.

«Подарок» обошелся в тридцать миллионов рейхсмарок (почти триста миллионов современных германских марок). Уже на следующий день Гитлер с гордостью показывал свой чайный домик Геббельсу, Гиммлеру и британскому журналисту Варду Прайсу, который и описал роскошь внутренней обстановки (германским газетам запретили сообщать о Кельштейне). Еще два дня спустя «Орлиное гнездо» посетила большая группа влиятельных деятелей, которых Борман не счел необходимым перечислять в своем [199] дневнике, ограничившись упоминанием о визите «Риббентропа, Бухлера и других».

Череду посещений прервал новый виток судетского кризиса. Гитлер встретился с Чемберленом, а затем в сопровождении Бормана отправился в Берлин, чтобы подхлестнуть народный энтузиазм в преддверии возможной войны. Вскоре в Мюнхене было подписано соглашение, решившее судьбу Судет, и фюрер взял Бормана в путешествие по присоединенным землям. Сразу по возвращении в Оберзальцберг в середине октября 1938 года Гитлер возобновил приглашения на осмотр новой игрушки. В число посетителей входили: гауляйтер Мюнхена Адольф Вагнер; принц Гессе, состоявший в родственных отношениях с итальянской королевской семьей; французский посол Андре Франсуа-Понсе, светские беседы с которым доставляли Гитлеру огромное удовольствие; семья Геббельса в полном составе, общая фотография которой в покоях чайного домика призвана была свидетельствовать об окончании размолвки, вызванной скандальным романом рейхсминистра пропаганды с кинозвездой Лидой Бааровой; генералы фон Браухич и Кейтель; Юнита Митфорд, сестра жены лидера британских фашистов Освальда Мосли, мечтавшая стать возлюбленной Гитлера.

К ноябрю лихорадка восхождений на Кельштейн спала: забава утратила новизну. Борман, с гордостью отмечавший в дневнике каждое посещение «Орлиного гнезда», все реже упоминал о проходивших на вершине скалы званых обедах или приемах. Выяснилось, что Гитлеру становилось не по себе от быстрого подъема на лифте, и теперь он наведывался туда лишь в тех случаях, когда желал сделать приятное Еве Браун и Борману. Фюрера постоянно преследовали страхи: он боялся, что разряд молнии может угодить в кабель подъемника в момент подъема, что укрывшемуся среди камней снайперу не составит труда застрелить [200] его в автомобиле, осторожно взбиравшемся к тоннелю.

Впрочем, рейхсляйтер не стеснялся использовать чайный домик по своему усмотрению. Он привозил в Кельштейн как тех, кого хотел удивить, так и тех, кому хотел оказать честь. Если же у него завязывался очередной любовный роман, то на вершине скалы никто не мог помешать свиданию.

В новогоднюю ночь, когда в Оберзальцберге праздновали начало 1939 года, Гитлер и Ева оставили гостей довольно рано. Гости — все те же приближенные фюрера — продолжали развлекаться на первом этаже Бергхофа, и тут изрядно выпивший Борман предложил отправиться в Кельштейн. Отказались только адъютанты фюрера, которые еще занимали достаточно прочное положение и могли позволить себе отклонить предложение рейхсляйтера; прочие же сделать этого не посмели, хотя перспектива поездки по заснеженному серпантину дороги не вызвала восторга.