Мартин Иден

Мария явилась в назначенное время; она была очень заинтересована, но дальше новых башмаков ее догадки не шли. Поэтому она испытала даже некоторое разочарование, когда Мартин, миновав обувной магазин, привел ее в какую-то контору.

То, что случилось потом, навсегда осталось у нее в памяти как чудесный сон. Элегантные джентльмены, улыбаясь, беседовали с Мартином и друг с другом. Стучала машинка. Была подписана какая-то важная на вид бумага. Тут же был и домохозяин Марии, и он тоже поставил свою подпись.

Когда они вышли на улицу, домохозяин сказал ей:

— Ну, Мария, в этом месяце вам уж не придется платить мне семь с половиной долларов.

Мария онемела от удивления.

— Да и в следующие месяцы тоже, — продолжал он.

Мария стала благодарить его, как за милость. И только вернувшись домой и поговорив с соседями, в первую очередь с лавочником-португальцем, она поняла, что этот маленький домик, в котором она прожила столько лет, отныне стал ее собственностью.

— Почему вы теперь ничего не покупаете у меня? — спросил португалец Мартина, когда тот направлялся к трамваю.

Мартин объяснил ему, что он уже не готовит себе сам, и тогда лавочник пригласил его распить с ним бутылку вина Он угостил его самым лучшим вином, какое только нашлось в лавке.

— Мария, — объявил Мартин в тот вечер, — я уезжаю от вас. Да и вы сами скоро отсюда уедете. Можете теперь сдать кому-нибудь дом и получать за него помесячно плату. У вас, кажется, есть брат в Сан-Леандро или Гэйуордсе, который занимается молочным хозяйством? Верните клиентам белье нестиранным — понимаете? — нестиранным! — и поезжайте в Сан-Леандро или в Гэйуордс — одним словом, к вашему брату. Скажите ему, что мне надо поговорить с ним. Я буду жить в Окленде, в «Метрополе». Наверное, у него есть на примете подходящая молочная ферма.

И вот Мария сделалась домовладелицей и хозяйкой фермы; у нее было два работника, исполнявшие тяжелую работу, а ее текущий счет в банке все возрастал, несмотря на то, что все ее дети были теперь обуты и ходили в школу. Редко кому удается встретить в жизни сказочного принца. Но Мария, отупевшая от тяжкой работы и никогда не мечтавшая ни о каких принцах, встретила такого принца в лице бывшего рабочего из прачечной.

Между тем кругом начали интересоваться, кто же такой этот Мартин Иден? Он отказался дать издателям биографические сведения о себе, но от газет было не так-то легко отделаться. Он был уроженцем Окленда, и репортеры разыскали достаточно людей, знавших Мартина с детства. Таким образом, в газетах появились подробные описания, кем он был и кем он не был, чем он занимался и чем не занимался. Поступили в продажу его фотографические карточки, выпущенные ловким фотографом, у которого некогда снимался Мартин Иден. Сначала Мартин боролся со всей этой шумихой, так как в нем сильна еще была неприязнь к журналам и к буржуазному обществу. Но в конце концов он примирился, потому что так было менее хлопотливо. Ему неловко было отказывать в интервью специально приехавшим издалека корреспондентам. Кроме того, с тех пор как он бросил писать и учиться, дни стали тянуться невыносимо медленно, и надо было чем-нибудь заполнить свободные часы. Поэтому он разрешил себе эту маленькую прихоть: беседовать с журналистами, излагать свои литературные и философские взгляды и принимать приглашения в богатые буржуазные дома. Он обрел вдруг необычайное спокойствие, Ничто не трогало его. Он простил всем и все, — простил даже молодому репортеру, некогда осрамившему его, и позволил даже ему написать целый столбец о Мартине Идене с приложением фотографического снимка.

Время от времени Мартин виделся с Лиззи, и ясно было, что она жалеет о его возвеличении. Пропасть между ними от этого стала еще больше. Может быть, в надежде перебросить мост через эту пропасть, Лиззи согласилась на его уговоры, стала посещать вечернюю школу и курсы стенографии и сшила платье у лучшей портнихи, содравшей огромные деньги. Ее быстрые успехи заставили, наконец, Мартина призадуматься над тем, правильно ли он поступает. Он знал, что все, что делала Лиззи, она делала ради него. Ей хотелось подняться в его глазах, приобрести те качества, которые, как ей казалось, он особенно ценит. А он между тем не давал ей никакой надежды, виделся с ней редко и обращался всегда только как брат с сестрой.

«Запоздалый» был выпущен книгоиздательством, когда Мартин находился в зените славы, а так как это была беллетристика, то повесть имела еще больший успех, чем «Позор солнца». По спросу на книжном рынке обе книги Мартина все время занимали первое место — факт почти небывалый. И рядовые читатели и поклонники «Позора солнца» зачитывались повестью, восхищались ее силою и необычайным мастерством автора. Мартин Иден только что с успехом атаковал мистицизм теоретически; а теперь он и на практике доказал, что такое настоящая литература. В нем, таким образом, счастливо сочетался гений критический с гением художественным.