Мартин Заландер

— Я понимаю, мне следовало заранее предупредить о моем визите и цели оного, чтобы не споткнуться о корягу давней обиды, которая, по всей видимости, до сих пор лежит меж нами. Из-за чека лопнувшего Банка атлантического побережья ты в свое время несправедливо вчинил мне иск, но конечно же ничего не добился, ведь я не мог выплатить то, что задолжал, а уж тем паче то, чего не задолжал. Мне подвернулась тогда возможность отправиться в Венгрию с поручением некого торговца — доставить туда дубовую бочковую древесину, а после я так и разъезжал по мадьярской земле; как инициатор и посредник во всевозможных торговых отраслях более-менее сводил концы с концами, не имея барышей, занимался древесиной, вином, овечьей шерстью и даже свиной щетиной. Через эту щетину я и очутился в окрестностях Эшшека-на-Драве у очень крупного свиновода, которому пришелся по душе. Он торговал и другими продуктами и хотел оставить меня бухгалтером либо фактотумом, а я возражать не стал. Как тебе известно, я был еще не женат и тут нашел случай обзавестись женою. У принципала моего было две дочери, причем от двух жен. Дочка первой стала моею супругой, а чтобы имущественное положение обеих не запуталось и каждая получила что положено, отец еще при жизни уладил дела с наследством и надежно обеспечил их доли. Сейчас-то его уже нет в живых. На доходы жены мы с нею можем вполне прилично жить и при хорошо спланированном семейном бюджете ежегодно кое-что откладывать. Если с выгодой продать унаследованную земельную собственность, положение, возможно, еще улучшится. Прежде всего я, разумеется, подумал о постепенном возмещении убытков, понесенных из-за меня и не компенсированных, скажем, по договорам; на первом месте здесь вся сумма поручительства, которое ты, дружище Заландер, внес за меня перед тем, как первый раз уехал в Бразилию. Я намерен задержаться тут на длительное время. Конечно, воспользоваться я могу лишь сэкономленными средствами от годового дохода моей жены, а потому вынужден делать выплаты в рассрочку. Словом, я пришел положить начало.

Он достал бумажник и выложил на конторку Мартина Заландера несколько купюр, а затем продолжал:

— Здесь пять тысяч франков. Окажи мне любезность, запиши их в книги как первоначальный платеж и составь справедливый расчет процентов за весь истекший период с целью столь же постепенной амортизации. Ведь у меня двое сынишек, их тоже надобно воспитывать, и они потребуют расходов.

Теперь Мартин Заландер пришел в замешательство. Если Вольвенд действительно всерьез желает расплатиться, то он, Заландер, должен отнестись к нему приветливее, и все же он не знал, принимать ли деньги, не посоветовавшись со стряпчим. Однако коль скоро Вольвенд невиновен в более поздней истории с Банком атлантического побережья, что вполне возможно, а стало быть, честно стоит сейчас перед ним со своими добрыми намерениями и первоначальною суммой погашения, то Заландеру не следует бессердечно его отталкивать.

Поэтому он взял пять купюр в руки, разгладил и после короткого раздумья проговорил:

— Коли ты можешь возместить мне тогдашнее поручительство, я это только приветствую, деньги, которые считал потерянными, всегда можно употребить с двойною пользою! Для простоты расчета процентов по четыре от ста предлагаю засчитать десять лет, то бишь срок, по истечении коего претензия утрачивает силу, так что мы получим за капитал и десятилетние проценты кругленькую сумму, которая уже не изменится, в случае, конечно, если платежи не прекратятся. Эти пять тысяч, таким образом, первый взнос от означенной суммы.

— Узнаю старого славного друга! — воскликнул Луи Вольвенд искренним тоном. — Процентная ставка и расчет процентов совершенно дружеские, и я с благодарностью принимаю твои условия.

— В таком случае я напишу тебе предварительную расписку, ведь тебе, наверное, приятнее самому подготовить затем подробный документ, чтобы я не занимал своего бухгалтера этой писаниной.

— Как тебе будет угодно! Еще раз благодарю! — отвечал Вольвенд, прочувствованно протягивая руку. — Что ж, теперь я могу с радостью считать себя вернувшимся домой, поскольку помирился с самым старинным другом юности!

За мирными переговорами, которые нежданно-негаданно вернули ему давно заработанные деньги, Заландер забыл обо всем, что вытерпел по милости Вольвенда и что сам говорил о нем. Он дружелюбно пожал ему руку, как добродушный человек, у которого словно гора падает с плеч, когда он может отбросить даже справедливую давнюю обиду. Предоставил Луи с его полуазиатской наружностью и благоприобретенным звучным немецким выговором свободу действий, и тот проболтал с ним до полудня, расспрашивал обо всем, наблюдал за приходящими и уходящими посетителями и то и дело восхвалял Заландерову удачу. Когда же Заландер поднялся, собираясь отправиться домой на обед, он не стал отвергать общество Вольвенда, который решил немного его проводить.

Дорога привела их к гостинице, где проживал г-н Луи Вольвенд. Он остановился у входа и задержал Заландера: