Мартиролог. Дневники

А. Толстой — «Аэлита».

Замятин — «Мы».

Булгаков — «Роковые яйца».

Стругацкие — «Пикник на обочине».

Беляев — «Человек-Амфибия».

Я не отказался (все-таки деньги и не трудно), но окончательный ответ обещал дать через неделю.

Умер сын Татьяны Алекс[еевны] — Алексей. Он спился. Да и наркотики.

«Поэты-философы. (Виньи и другие [— А. Т.].) Все равно что спутать художника-мариниста с капитаном корабля».

(Поль Валери)

31 октября

«Мы ничего не знаем об авторах величайших творений. Шекспир никогда не существовал, и я сожалею, что его пьесы помечены именем. „Книга Иова“ не принадлежит никому. Самые полезные и самые глубокие понятия, какие мы можем составить о человеческом творчестве, в высшей степени искажаются, когда факты биографии, сентиментальная легенда и тому подобное примешиваются к внутренней оценке произведения. То, что составляет произведение, не есть тот, кто ставит на нем свое имя. То, что составляет произведение, не имеет имени».

(Поль Валери)

«Совершенства достигает лишь тот, кто отказывается от всяческих средств, ведущих к сознательной утрировке».

(Поль Валери)

Идея черного солнца принадлежит Гюго:

«Усталое черное солнце,
излучающее ночь».
(«Un affreuse soleil noir,
d'où rayonne la nuit».)

«Рассказ, мимика, пьеса в театре способны вызывать слезы благодаря воспроизведению печальных явлений жизни.

Но если архитектура, не связывающая во взгляде ни с чем человеческим (либо гармония в чем-то ином, почти нестерпимая в своей точности, как какой-нибудь диссонанс), пробуждает в тебе слезы, это рождающееся излияние, которое, как ты чувствуешь, готово хлынуть из твоих непостижных глубин, — поистине бесценное, ибо оно показывает тебе, что ты чувствителен к вещам совершенно безразличным, бесполезным для твоего существования, твоей участи, твоих интересов — для всех интересов, обстоятельств, какие определяют тебя в качестве смертного».

(Поль Валери)

Сравниваю с монологом Сталкера о музыке.

Что же это такое — человек? Его происхождение темно, его судьба неизвестнее причины его появления. По существу, отбросив в сторону детали, и эволюция, и чудесное возникновение — то же самое, или, вернее, настолько не это имеет значения для определения сути человека, что, видимо, не в материальном, не в плоской реальности существования следует искать ответ на этот невозможный вопрос. Да не только человек. Дело все-таки в том, что «познание мира» не имеет ничего общего с последовательным открытием истинных в объективном смысле закономерностей. То есть цепи псевдореального познания сковывают наше стремление к истине, ибо это путь от истины на периферию правды. Чем больше мы «знаем», тем «с большим основанием» считаем себя вправе установить закономерности, которые обманывают нас, внушая мысль о возможности познания.

Внушает нам иллюзия, знакомство, в то время как на самом деле мы не можем приблизиться к абсолюту, то есть к тайне, и любая форма «приближения» означает тем самым удаление от нее. Человеку кажется, что он познает. Это процесс, контролируемый человеком, неспособным установить какой бы то ни было контакт с истиной. Скажут, что наше ощущение — верное основание для пути к истине. Я же отвечу, что наше ощущение — это наше ощущение, и не более; а истина, как и реальность, не находится в соотношении с ощущением. Ибо ощущение субъективно, реальность же божественно холодна своей объективностью. Мы пытаемся предаться любви, облачившись в космические скафандры, мы ищем правду реальности у себя в сознании.