Мартовские истории

Она села на стул у стены и стала нервно ждать. Вроде бы, она ничего такого не сделала, ну да опаздывает часто, но ведь работу сдает в срок. И темы сама себе находит, в отличие от других. Все равно в этой холодной комнате с огромным окном, наедине с этим странным угрюмым человеком, которого в редакции прозвали Полтергейст не только за созвучное имя – отчество, но и за «демонический» взгляд черных глаз; она чувствовала себя неуютно и неспокойно, хотя его власть над ней не была безграничной. Да он может уволить, да работа в «Декадансе» ей нравится, несмотря на конфликт со старой цербершей с красным бантиком. Сейчас трудно найти хоть какую-нибудь работу в периодике, а здесь она пишет о том, что ей интересно, работа спокойная, чистенькая, и ей хорошо платят. Хватает, чтобы снимать квартиру, неплохо жить и даже ежемесячно отгружать некую сумму на банковский депозит. «Интересно, откуда у журнала такая прибыль при таком маленьком тираже и минимуме рекламы?». Но ведь жизнь не кончается с потерей работы, да и ни к чему опасаться раньше времени. Почему же тогда ей так страшно здесь и сейчас?

Мила подняла глаза: пока она, глядя на серое пасмурное небо за окном, обдумывала свои ощущения, Главный закончил свое чтиво и теперь молча смотрел на нее тяжелым пристальным взглядом.

– Дисциплина у тебя хромает, – сказал он, наконец, разрушив напряженную тишину. – Я тебя предупреждал.

Она не подобрала лучшего ответа, чем кроткое внимательное молчание.

– Над чем сейчас работаешь? – выдержав паузу, мрачно спросил Полтергейст.

– «Мертвые города постапокалипсиса», – медленно произнесла Мила, растягивая слова, как будто старалась придать большую значимость своей теме.

– Срок? – мрачно протянул Павел Сергеевич, не клюнув на ее наивную уловку.

– Два – три дня, – ее неуверенный ответ был больше похож на вопрос.

– Дальше что? – он откинулся на широкую спинку своего черного кожаного кресла и сощурился.

– Я думала, что-нибудь о художниках-мистиках. Параллели, точки пересечения в жизни, в творчестве, в смерти. Босх, Дали, Шагал – пока еще только идеи, ничего конкретного, может…

– Значит так, – он резко обрубил ее слова, – Мне все это надоело! Я не хочу, чтобы Лолита Львовна отвлекала меня своими жалобами. Ты не смогла с ней ужиться, так я просил не давать ей повода, ты мне обещала, но не держишь слова. Работа для меня – второй дом, и мне не нужен гадюшник в моем доме. Я решил уволить, – не закончив фразы, Полтергейст снова взял паузу. Людмила замерла, внутри нее на тонкой ниточке повисла стопудовая гиря обиды и жалости к себе, ниточка вот-вот лопнет, и эта тяжесть упадет и раздавит ее.

– Одну из вас, – он договорил. Гиря так и осталась висеть внутри, только тонкую нитку укрепили проволочкой надежды, может, еще удастся вытащить и снять этот груз?

– Расклад не в твою пользу, – Павел Сергеевич нахмурился, густые черные брови сошлись у переносицы, – Сейчас все поставлено на поток, включая образование. Количество в ущерб качеству. Таких, как ты, скоросляпанных журналисток из многочисленных учебных заведений типа «обо всем понемногу и, в итоге, ни о чем» сотни, и всем нужна работа. У Лолиты Львовны за плечами университет с безупречной репутацией, старая школа письма. Да, витиевато порой, громоздко, но все же в ее работах есть лоск, отточенный стиль.

– К тому же, она Ваша двоюродная тетка, – это были мысли вслух – терять уже нечего.

– Верно. И я бы не сомневался ни секунды, и не стал бы начинать с тобой этот разговор, и пускаться в такие кудрявые объяснения, если бы не видел в тебе талант! – он тяжело поднялся из кресла, вышел из-за стола и, скрестив руки за спиной, зашагал по комнате.

– Я ждал, когда же ты себя проявишь! Но зачем же? Все и так легко дается, зачем напрягаться? Включила свое излюбленное: «А что если?», накидала мыслей, нагнала тумана и всем нравится! И самой, главное, нравится! И строчит по одному и тому же шаблону. С фантазией у тебя все в порядке. Потому я и позволил тебе самой выбирать темы. Но сколько ты еще будешь хватать чужое, перерабатывать и выдавать за свое? Понятно, что большинство не увидит и не поймет. Мысль, сказанная по-новому, для многих выглядит свежей, иначе бы не было разных книг с одинаковыми сюжетами. Заброшенные города, мистика Дали и Босха, все это было, уже много раз было. Пережевано сотнями челюстей. Нужен взрыв, а не осколки.

И тут Мила взорвалась: – Павел Сергеевич! – закричала она, вскакивая со стула, – К чему эти пламенные речи?! Решили уволить – увольняйте! Не надо меня жалеть! Мне все понятно. Она ваша родственница, и будь я даже Эйнштейном, мне не работать больше в «Декадансе», – Мила заплакала и хотела убежать, но Полтергейст преградил ей дорогу.

– Иди, сядь на место! – велел он.

Мила повиновалась, после истерики у нее наступила апатия.

– Ты пока еще не уволена. У меня работа для тебя. Интервью. Погляжу, как сделаешь.

– Но интервью – Тонина работа. Ее хлеб…