Мартовские колокола

— Вот уж нет. Чтобы снова заняться делом Евсеина, нужны личные связи Стрейкера — не думаю, чтобы у этой парочки такое взаимопонимание и доверие, что бельгиец передал девчонке все свои контакты и в Москве и на Ближнем Востоке. Слишком, знаешь ли, деликатное дело. Да и не факт, что его контрагенты вообще будут с ней разговаривать — не двадцать первый век, знаешь ли, к женщинам отношение соответствующее.

— Пожалуй. — согласился Семёнов. — Да и судя по тому, что нам удалось узнать из газет — Вероника сейчас в Париже, с головой в делах своего «модного дома». Газеты, конечно, тот ещё источник информации, но другого у нас пока нет…

— Кстати, у барона по этому поводу была толковая мысль. — отозвался Каретников. — найти кого–нибудь из французских журналистов да и предложить ему известные суммы ежемесячно — за приватное освещение светской и иной жизни Mаdemoiselle Véronique в Париже. А что, мысль хороша — русский аристократ. Увлёкшийся взбалмошной авантюристкой, отказавшей ему в романтической связи, собирает сведения о коварной особе. Надеясь, понятное дело, когда–нибудь снова вернуться к вопросу. Вполне в духе времени, и никто ничего не заподозрит: приключения русских аристократов в Париже — тема известная…

— Что ж, остаётся надеяться, что барон сумеет устроить это маленькое дело. — кивнул Каретников. — Мы–то с тобой на аристократов не тянем; да и парижскими связями, особенно, такого рода, похвастаться пока не можем.

— Да, связями нам ещё обрастать и обрастать. — согласился Олег Иванович. — Кстати, о связях — что там с господином Вершининым? Помнится, наш милейший жандарм обещал Корфу подкинуть кое–какие интересные бумаги по господам народовольцам?

— Бумаги–то он подкинул. — ответил Каретников. Но тут вот какой пердимонокль обнаружился. Ротмистр–то этот оказался человеком с прошлым. Выяснилось, что состоял в «Клубе взволнованных лоботрясов».

— Что такое? Никогда не слыхал. — удивился Олег Иванович. — Однако же и название, спасибо хоть не «возбуждённых». Отдаёт какими–то великосветскими извращениями, в стиле «афинских ночей», Или это позже?

— Верно, извращение. — сказал Каретников. — Правда, особого рода. Это, видишь ли, тайная организация, имеющая своей целью борьбу с революционным террором. Его учредили страху после убийства Государя Шувалов с тогдашним министром двора, Дашковым[62]. Народу у них кстати, было немало — семь сотен с лишним «дружинников» и почти пятнадцать тысяч добровольных помощников — в том числе и за границей. Половина личного состава — военные, в основном, высшие офицеры. И, конечно, масса представителей аристократии. Даже газеты свои выходили — «Вольное слово» и подпольная женевская «правда».

Да ты что? — восхитился собеседник. — «Правда»? Выходит, и это господа революционеры у царских сатрапов слямзили?

— Точно. — подтвердил Каретников. — Как есть слямзили, и на копирайт не посмотрели. В общем, организация была хорошо законспирированная, насчёт устройства её толком никто ничего не знает — известно только, что руководил всем Совет первых старшин, а остальные «дружинники» делились на два отдела. Первый, численностью в сотню человек, делился на «Центральный комитет» — самый закрытый рабочий орган, состав которого только старейшины и знали), Исполнительный комитет, который управлял агентурой и Организационный. Второй отдел — собственно, остальные питерские дружинники — текущая работа. Были еще и отделения по крупным городам Империи — кстати, в В самарском отделе Священной дружины начал карьеру Столыпин.

— Вот, значит, как… — удивлённо покачал головой Олег Иванович. — Почти что «эскадроны смерти» на российский манер. А я‑то, помнится, смеялся над сериалом «Секретная служба его величества — помнишь, был такой? Видимо, режиссёр что–то про это дружину слышал…

— Может и слышал, — согласился Каретников. — только, как водится, приукрасил, как смог. На самом деле, проку из этой дружины не вышло — так, во всяком случае, считается. Как говорится, «пар ушёл в свисток» — уж очень много эти господа болтали да клятвы с ритуалами выдумывали. Хотя — надо признать, что и успехи у них тоже имелись. Например, идейка эта: издавать в Женеве подпольную газету и от имени революционеров помещать в ней материалы, их дискредитирующие — для своего времени оч–чень даже недурственно…

— Это что, — изумился снова Семёнов, — выходит, большевики не просто название газеты своих врагов позаимствовали — так еще и продолжили традиции издания, изначально задуманного, как провокационное и фальшивое? Вот уж точно — ирония истории… и что с ними, в итоге вышло? Заигрались в масонские ритуалы и развалились?