Мартовский ветер

Лежит, листает Жюля Верна. Взглянул на нее, улыбнулся:

- Доброе утро! Вот какого вам гостя господь послал...

- Ничего... - Сняла кожух, села на лавку под окном.

Молчание.

А хлопец красивый. Маринка опустила глаза: ой, батюшки, пуговка на ватянке оторвалась! Взяла подушечку с иголками, шьет. Шьет и чувствует глаз с нее не сводит. И чего бы он смотрел... Тьфу! Глупости это! Решительно подняла глаза.

А паренек так хорошо, так искренне-весело, по-дружески улыбнулся, что Маринка немного успокоилась. Мысли про полицию и про Андрона отступили, ушли.

- Откуда вы?

- Сказать? А вы никому не расскажете?

Ишь какой! Да чтобы она, Маринка... Да лучше умрет!..

- Будьте спокойны!

- Ну ладно, садитесь поближе. Да не опускайте голову. Смотрите на меня.

- Зачем?

- Затем!.. - Паренек прищурился. - Ведь я... Поверьте мне, умею немного колдовать. Вот взгляну вам в глаза, поворожу и узнаю все ваши мысли...

Маринка зарделась, потом густо покраснела, но голову подняла. Да еще как - с вызовом, с задорной улыбкой:

- Так уж и узнаете? Ну и узнавайте, пожалуйста! Послушаю, что скажете!

И паренек посмотрел ей в глаза.

Странно как-то смотрел: лицо у него будто и веселое, а в глазах - в самых зрачках - напряженное, сосредоточенное внимание. Точно так же перед войной разглядывал Маринку в областной больнице какой-то известный, кажется из самой столицы, профессор. Странным это ей тогда показалось: нога, колено у нее болит, а он глаза рассматривает, да еще ассистентам своим показывает.

- Ну, как? - улыбнулась пареньку. - Прочли мои мысли в глазах?

- Зачем в глазах, они у вас на лице написаны...

Нахмурилась, опустила голову:

- Так уж и написаны...

Хотела встать, но паренек взял ее за руку, придержал, и Маринка, сама себе удивляясь, подчинилась. Вздохнула, подняла взгляд:

- Может, все же скажете, кто вы, откуда?..

Паренек развел руками:

- Ну что ж, придется, пожалуй, признаться.

Маринка торопливо придвинула к лежанке табурет, села:

- Говорите!

Паренек оглянулся, сложил ладони рупором и, сделав страшное лицо, громко прошептал:

- С "Наутилуса"...

Маринка хотела рассердиться, но не выдержала и фыркнула.

- Не верите? Вот ей-богу, первый помощник самого Немо!

- У капитана Немо был не такой помощник.

- Разве? Жаль... А вы, случаем, не Мэри из семьи Грантов?

- Не-а... - девушка опять засмеялась. - Я Марина...

- О! Так это же еще лучше! Бесстрашная и прекрасная Марина - героиня необыкновенно таинственного романа "Ночной гость, или Воскресение из мертвых". Согласны на такую роль?

Марина совсем развеселилась:

- Выдумали! Нет такого романа...

- Нет, так, значит, будет.

- Уж не вы ли собираетесь его написать?

Паренек хотел приподняться и побледнел от боли. Перевел дыхание, протянул Маринке ослабевшую руку:

- Давайте знакомиться. Вот только вы хитрая девушка: я вон сколько рассказал, даже на каком корабле служу, и то выболтал, а про вас мне только известно, что вы Маринка-Хмаринка.

- Ой! Откуда вы узнали, что меня так дразнят?

- Для чего же я вам в глаза смотрел? Глаза - это, знаете... Это очень много. Это все... Я вам кое-что расскажу... Но только потом. А сейчас скажите лучше, почему вас так дразнят?

- Ну... у отца прозвище было - Хмара [туча, облако (укр.)].

- Так что он у вас, хмурый очень?

- Нет, песню про хмару он петь любил.

- А сейчас где? Живой?

- Нету. В позапрошлом году, когда еще наши тут были, пришла похоронка. На второй месяц войны...

- А мама?

- На заработках. Ходит по селам. Она у меня швея...

Парень помрачнел. Помолчали.

- Ой и заболталась я с вами. - Маринка вскочила. - Мне еще и дрова рубить, и печку топить... - И, уже надевая кожух, спросила: - А как вас зовут?

- Как зовут? - улыбнулся юноша. - Зовите как захочется. Какое имя вам больше нравится? Михайло подойдет?

Девушка пожала плечами: подумаешь, задается, что не имеет права себя назвать. Так и подмывало сказать, чтобы не задирал нос. Но сдержалась и совсем серьезно кивнула:

- Подойдет.

Новые хлопоты заполнили без того встревоженную душу Маринки, заслонили все ее ночные страхи. Еще и дня не прошло, как он в хате, а уже все по-новому.

- Послушайте, Маринка-Хмаринка, - обратился Михайло к девушке, когда та, принеся дрова, возилась возле печки. - А не пора ли нам отбросить все эти испанские церемонии? "Вы" да "вы"... Давайте перейдем на "ты".

Маринка улыбнулась: как у него все просто! А впрочем, ей и самой кажется, будто они давным-давно уже знакомы.

- Ну так как? Согласна?

- Согласна, согласна...

Михайло развернул книгу, долго рассматривал какой-то рисунок и вдруг, не отрывая глаз от страницы, произнес тихим, совсем уже не веселым голосом:

- Маринка...

- А? - Девушка повернула лицо, освещенное отблесками огня. - Вы... Ты... меня звал?

- Да, звал. Скажи, Маринка, только не торопись с ответом. Скажи, ты догадываешься, что ждет тебя, если "освободители"... ну, одним словом, дознаются, что я совсем не с "Наутилуса"?

Маринка даже плюнула в сердцах:

- Дурень ты, вот что я скажу! И давай больше про это не говорить. Не знала, что и среди партизан бывают олухи!..