Мартынов. Неделя стюарда

На самом деле, змеи не гипнотизируют свою добычу, но эта расхожая фраза хорошо иллюстрирует отношение Тараса к моим отцу и деду. Причём, оба они к прислуге всегда относились хорошо, дело было, вероятно, в самой ауре их властности и силы.

– Матвей Михайлович, батюшка ваш здесь. Наверху ждут, – прошептал он.

Я кивнул и отправился по лестнице наверх.

Это было нетипично для моего отца, вечно занятого то политикой, то деловыми переговорами, связанными с принадлежащими нам предприятиями, а чаще всего всем вместе.

– Здравствуй, отец, – сказал я, входя в комнату.

– И ты здравствуй, Матвей, – ответил отец. В комнате он был один. – У нас мало времени, присядь.

Я сел.

– Ты знаешь о том, что вчера, во время твоей смены во дворце, утонул княжич Гуриели? – не то спросил, не то сказал Михаил Мартынов.

– Я видел в новостях, – кивнул я.

– Сейчас люди Его Императорского Величества опрашивают всех, кто там был. Неофициально, разумеется, – сказал отец, – ты знаешь, что-нибудь об этом?

– Нет, – ответил я.

– Не смей мне лгать! – хлопнул по столу отец. – На камерах видно, как ты входишь в ту же комнату, где были Гуриели и эта…

Он замолчал на секунду, вспоминая.

– Фрейлина Аматуни!

Я молчал.

– Мы сейчас поедем к князю Мартынову, там будет человек императора, тебе придётся отвечать на его вопросы. Ты понимаешь это? – спросил отец. – Только влияние твоего деда, и то, что ты Мартынов, позволяет нам неофициально беседовать с этим человеком, а не тратить десятки тысяч рублей на адвокатов, чтобы отмазать тебя от тюрьмы где-нибудь под Новониколаевском.

– Как будто вы не рады были бы избавиться от меня таким образом, – не удержался я от ядовитого замечания.

– Молчать! – гаркнул отец. – Несмотря ни на что, ты мой сын, Матвей. Тебе есть, что мне рассказать?

– Ну, что я могу рассказать, отец? Ты думаешь, я убил его? – горько усмехнулся я. – Я, пустышка Матвей? Княжича?

– Нет, конечно, Матвей, – понурился отец, – конечно, ты не мог…

– Признайся, отец, а ведь ты был бы рад, если бы у меня вдруг обнаружилась сила, и выяснилось, что я убил его в стычке? Не пожалели бы со старым князем денег и обещаний, чтобы я легко отделался, выставили бы как дуэль чести? В конце концов, кто такие Гуриели против Мартыновых в глазах Его Императорского Величества и всего высшего света…

Отец задумчиво посмотрел на меня.

– А пожалуй, что и так, сын, – протянул он. И спросил с надеждой: – А что, обнаружилась?

– Нет, – покачал я головой, – конечно, нет. Я пуст, как всегда.

– Я знаю, что у покойного нет никаких внешних повреждений, кроме полученных от удара об воду уже после смерти. Вскрывать его князь Гуриели запретил, а после внешнего осмотра патологоанатомы заявили, что, скорее всего, он умер от ярового шторма, – сказал отец. – Значит, он умер, выпустив больше Яра, чем мог себе позволить.

– Ну так не я же ему сопротивлялся и не фрейлина Аматуни, – поднял я бровь, как бы приглашая отца вместе посмеяться над глупостью подобного предположения.

– Да, это верно, – пожал плечами отец, – так что же там случилось?

– Я не знаю, – начал врать я, – я услышал какие-то вскрики, мне показалось, что нужно вмешаться, я вошёл и увидел княжича возле окна. В следующее мгновение он уже летел вниз.

– Это правда? – подозрительно произнёс отец.

– Да, – кивнул я, – ну, подумай сам, какие ещё варианты.

– А что, если я тебе скажу, что фрейлина Аматуни, заявила, что ты убил его? – резко спросил отец. Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Он продолжил: – Характер княжича Гуриели был всем известен, ему ничего не стоило начать ссору, особенно, если ему помешали добиваться взаимности от юной фрейлины.

Конечно, я знал Елизавету Георгиевну меньше одной ночи, но я не мог поверить, чтобы она такое заявила, даже под давлением, особенно после вчерашнего. С другой стороны, что я тогда знал о давлении? Вечер этого дня открыл мне глаза на многое в вопросе получения информации от людей, попавших под подозрение.

– И как же я это сделал? Щит выставил такой, что Гуриели, силясь его пробить, погиб от ярового шторма? – со всей возможной иронией спросил я.

– Конечно, нет, Матвей, – вздохнул отец, – я просто проверял тебя. Как сообщили твоему деду по негласным каналам, фрейлина только плакала и говорила, что Гуриели что-то показывал у окна с помощью Яра и вдруг свалился вниз. Потом она испугалась и попросила тебя проводить её до машины.

Я промолчал.

– Непонятно только, что вы делали в другой комнате, – закончил отец.

– Да ничего, там она расплакалась, попросила никому не рассказывать, чтобы сберечь её честь, которая, кстати, не пострадала. Потом я помог ей привести себя в порядок и проводил к машине.

– То есть, ты молчал, потому что она тебя попросила? – в голосе отца звучало облегчение.

– Ну естественно, – протянул я, даже слегка присев для достоверности.

– Хорошо, Матвей, сейчас мы поедем к деду, где ты всё расскажешь агенту Его Величества.

Я кивнул.

– И ещё, – очень серьёзно сказал отец, – это может оказаться очень неприятным.