Мартынов. Неделя стюарда

— Шансы есть, если он вас убьёт, — ответил Экин. — Четыре из пяти человек, которые были в той квартире, сейчас ещё под стражей. А тот, кого вы из окна выбросили, сейчас в больнице и потом тоже под суд пойдёт.

— О, он выжил? — я даже обрадовался. Зачем зря брать на душу грех убийства. Может быть, этот человек теперь посмотрит на жизнь иначе, лежа на больничной койке. — Надо записать его данные, может быть помогу ему с работой, когда он снова выйдет на свободу.

— Он, Матвей Михайлович, уже не выйдет, — вздохнул Экин, — на него трёх баранов грузят, так что, в лучшем случае, каторга. А то и вообще смертная казнь.

— Каких баранов? Почему за них грозит каторга? — не понял я.

Экин бросил на меня взгляд, выражающий удивления тому, что я не понимаю очевидных вещей.

— Каторга, потому что бараны холодные… — начал он.

— Повар он, что ли?..

— А холодные они, потому что мёртвые. Баран это мертвец. Ну или сильно пострадавший, — закончил Экин.

— Ну и ладно, Бог ему в помощь, — потряс головой я, стараясь избавиться от отвратительного ощущения, которое у меня вызывал криминальный жаргон, и вернул разговор в изначальное русло: — А Шавику почему нужно меня убить?

— Потому что, во-первых, по вашей вине он потерял пятерых человек, которые много что решали при разборках, — ответил курьер, — из-за этого он теперь не может задавить всех своих противников силой, значит…

— Значит, нужно заслужить авторитет другим способом, — закончил за него я. — А во-вторых?

— Да. А, во-вторых, если он отомстит за смерть Фануччи, то сможет утверждать, что он топит на районе не только за себя, а за всех, кто там живёт, — сказал Экин. — И будет говорить: «смотрите, я же даже за Фануччи отомстил, княжича не побоялся!»

— А почему это он, кстати, не боится последствий за убийство княжича? — поинтересовался я.

— Он ничего не боится, — просто ответил Экин. — Для него главное — власть. Ну и деньги.

— Но власть важнее? — уточнил я.

Экин помолчал, размышляя.

— Да, власть важнее, — твёрдо ответил он наконец. — Он думает, что он умнее всех, что сможет соскочить, даже если всех будут принимать за убийство внука князя.

Нужно сказать, что уличный жаргон Экина я понимал с трудом, иногда угадывая значения слов только по контексту. Но в целом картина была мне понятна: эго-маньяк Шавик, используя все доступные ему ресурсы, старается подмять под себя криминальный мир района Пиратского. Поскольку он потерял пятерых бойцов, он частично потерял и преимущество в силе. Значит, ему нужно подкреплять авторитет другим способом. Если для этого нужно убить юного стюарда Мартынова, то есть меня, то так тому и быть.

Я прекрасно понимал принцип мышления такого человека, как Шавик. Власть, самоутверждение через подчинение других, для таких людей важнее, чем личная безопасность. Цель — захват власти — оправдывает и средства, и риски. Иногда мне даже казалось, что такие люди считают себя бессмертными. Мол, умирают только всякие дураки, а я умный: вовремя подсуечусь и смерть обману. Такой характер — не редкость среди аристократов.

— И много у него людей сейчас? — спросил я.

— Человек десять, — ответил Экин. — Они сомневаются в нём, и каждого из них он не может запугать Яром, если они все выступят против него одновременно. Он это понимает, поэтому ему срочно нужно что-то, чтобы заставить их впрягаться за него. Шавик смог убедить их, что вас нужно убить, что это поднимет авторитет не только его, но и всей их компании.

— Они сейчас на Пиратского? — спросил я.

— Нет, у них есть точка сбора в районе гаражей за городом. Там гаражи для лодок со спуском к воде, а на вторых этажах комнатки, как навроде дачи.

Я наконец перестал держать Экина Яром. Нужно было подумать, что делать. Позвонить в полицию — означало рассказать о своём участие в смерти усача Фануччи, его подельников, из которых выжил только Экин, и, просто-напросто раскрыть то, что у меня есть Яр. А значит, снова встал бы вопрос о смерти княжича Гуриели, а возможно и смерти самого князя Гуриели.

С другой стороны, мне нужно избегать скандалов и вообще сидеть дома. Если Шавик его команда явятся ко мне домой с намерением меня убить, то мы с Тарасом и моим новым карабином устроим им тут такой тарарам, что опять же без полиции не обойдёшься. И тогда опять встанут все перечисленные мной ранее вопросы.

Получалось, что нужно отправляться к бандитам самому и решать вопрос на месте. В гаражах и шума никто не заметит… Смогу ли я обезвредить примерно десять человек, один из которых, неизвестно в какой степени, владеет Яром? Голова отказывалась так быстро соображать…

— Матвей Михайлович, — перебил ход моих мыслей Экин, — у нас мало времени, нам нужно прямо сейчас что-то решать!

— «Нам?» — удивился я. — Почему «нам»?

— Раз уж я решил жить честно, то и вам должен помочь, — ответил Экин. — Вы мне новую жизнь дали, Матвей Михайлович.

Этого я не ожидал от бывшего бандита, ныне курьера, Экина.

— Тарас! — позвал я.