Мартышка для чемпиона (СИ)

— Ну, то есть у них, — виновато пожимает плечами Аврелия.

— У них?! — бегает глазами с меня на Марту друг в состоянии крайнего офигевания. — Погодите! И как давно существует это “них”? — останавливает свой взгляд на мне. — Бессонов, — звенит от напряжения голос кэпа, — как давно ты зажигаешь с сестрой моей жены, черт возьми?

— Очевидно достаточно давно, чтобы мы уже были беременны, — произношу я ровным, спокойным тоном, готовый к любому выпаду Ярика. Даже к такому, когда его кулак влетает в мою челюсть сворачивая ее к херам. Но… к тому, что эти слова триггернут и выведут на слезы Царицу — я не готов совсем!

С громким “а-а-а” Обезьянка опускает плечи и закрывает ладонями лицо, начиная плакать взахлеб. По ее щекам безостановочно текут слезы. Ава шикает на сестру, пытаясь успокоить. Ремизов бледнеет. А мне словно кол в сердце вгоняют. Шипастый. Пару-тройку раз проворачивая. На плечи ложиться груз вины весом в тонну, придавливая всю тихую радость к земле. Твою мать!

— Ну ты чего, малышка? Эй! — срываюсь я с места.

В пару шагов оказываюсь рядом с Царицей, падая на колени перед злосчастным унитазом. Одной рукой притягиваю ее к себе, обхватывая за плечи. Второй зарываюсь в светлых волосах, сжимая затылок. Ее нос утыкается мне в шею. Ее плечи сотрясаются от тихих рыданий. А слезы оставляют влажные следы на моей толстовке. У меня внутри все сжимается от боли. За нее. За ее слезы. За нас. Если бы была такая возможность, я бы без промедления забрал себе все то дерьмо, что так полощет ее изнутри. Если бы только…

Выдыхаю, крепче прижимая свою трусиху к себе. Краем уха слышу, как Ава уводит мужа из ванной, с тихим щелчком прикрывая дверь. Хозяева оставляют нас наедине. Потом нам непременно придется объясниться с четой Ремизовых, но сейчас я молча поглаживаю Царицу по голове, позволяя ей выплакаться. Выпустить со слезами из себя всех демонов сомнения и страха. Прохожу ладонью по спине. Невесомо целую в ушко. Раз, второй. Щекочу носом висок. Шепчу без остановки:

— Мы справимся, Обезьянка… Со всем справимся, малышка… Правда… Я рядом… Мы все решим… Веришь? — обхватываю ладонями ее щеки, заставляя поднять взгляд глаза в глаза. — Чего ты рыдаешь, глупая? Ну?

— Я не х-хочу… — тихим шепотом на надрыве говорит Царица.

— Чего ты не хочешь?

— Ребенка. Я не х-хочу этого реб-бенка, Бессонов…

Глава 49

Karna.val — ЧАСТУШКА

Арсений 

Я ловлю секундное замешательство, за которое мое сердце сжимается. Вместе с ним и легкие: не вдохнуть, не выдохнуть. Похоже тараканов в этой милой светлой голове гораздо больше, чем я мог предположить изначально. Возможно, все гораздо серьезней, чем показалось мне на первый взгляд.

— Обезьянка, — стираю подушечками больших пальцев влажные дорожки от слез на ее щеках. — Да брось, — улыбаюсь. — Почему, детка?

— Я не готова, — шепчет, хватая ртом воздух. — Не готова стать матерью, Арс!

Она не готова. Она не хочет ребенка. Нашего ребенка? Или в принципе? В чем причина? Не понимаю. Может быть она не чувствует себя достаточно уверенно рядом со мной? Или не чувствует уверенности в собственных силах? Мы никогда не затрагивали подобные темы и теперь — мать твою, у меня голова кругом! Как-то слишком неожиданно наш легкий роман стал отчаянно серьезным.

— Ладно, ты не готова, — повторяю ее слова. — Но какие у нас варианты?

— Ты и сам знаешь какие. Их тут не много.

— Ты готова избавиться от нашего ребенка только потому что испугалась?

— Я не испугалась. Ты вообще меня слышишь?

— Прекрасно слышу, — развожу руками. — И пока что я вижу только маленькую перепуганную девочку, которая хочет, чтобы ее погладили по головке и успокоили, заверив, что все будет хорошо. Вот я и уверяю тебя — мы со всем справимся. Ну же… — тяну к Марте руки.

Она брыкается, отбивая мою ладонь.

Понял, принял. Поджимаю губы. Я хреново разбираюсь в психологии. Особенно по части женщин. И я, блять, первый раз в жизни в подобной ситуации. Чувствую себя слепым котенком, который не знает, в какой бы приткнуться угол. Нервно провожу ладонью по макушке, ероша. Снова ловлю взгляд Марты. Она опять на грани того, чтобы разрыдаться. И, нет, так дело не пойдет. Надо как-то выводить ее из этого депрессивного тумана. В конце концов, все живы и здоровы.

— Эй, Обезьянка, — щелкаю ее по носу легонько, — хватит лить крокодильи слезы.

— Ты не понимаешь! — взмахивает руками девчонка.

— Отчего же, понимаю. Просто это оказалось неожиданно. Вот и все.

— Просто? Это далеко не просто, Бессонов. Ребенок — это сложно!

— Не спорю. Но так бывает. Так случилось, чего теперь истерить?

— Ты так спокойно говоришь, будто бы совсем не удивлен.

— Я в шоке, в таком же как и ты, но не вижу в этом колоссальной проблемы. К тому же, хоть один из нас должен оставаться хладнокровным, чтобы второй не натворил непоправимых вещей, — подмигиваю, сжимая ладонями коленки Царицы. — Что поделать, если за красоту и разум в нашей паре отвечаю я.

— А лучше бы ты за безопасный секс отвечал, — бурчит моя коза.

Я посмеиваюсь.

— Я старался.