Мартышка для чемпиона (СИ)

Пока лечу через весь город до дома Царицы, набираю генеральному менеджеру команды. Через три длинных гудка слышу на том конце провода:

— Бес?

— Леонид Георгич, день добрый.

— Привет, парень. Какие-то проблемы?

— Почему, если я звоню, значит сразу проблемы?

— Просто это точно не в твоих правилах, — смеется Георгич.

— Тоже верно, — соглашаюсь, притормаживая у цветочного и глуша мотор. — Слушайте, Леонид Георгич, могу я вас попросить о небольшом одолжении? Хочу на сегодняшний матч пригласить кое-кого. Проходной нужен, в VIP-сектор. Сможем организовать?

Глава 29

Марта 

Проклятье!

Разговор у него есть, видите ли…

Что, неужели надо его разговаривать прямо, блин, сейчас?

Ар-р-р!

Чтобы вы понимали, когда ты бегаешь по дому в свой выходной со шваброй с грязной головой, в любимых, но совершенно простых хлопковых трусах-шортах и растянутой майке, фраза «ставь чайник, сейчас приеду» — последнее, что хочется услышать. Особенно от твоего мужика! Ну, то есть, Бессонов не мой мужик, конечно, но…

Короче, посыл вы поняли.

После сообщения Арса я начинаю летать по квартире со скоростью бешеной белки под допингом. С проворность Халка двигаю мебель по местам, домывая полы. Прячу по шкафам раскиданные по всей студии вещи, которые планировала перестирать и смахиваю пыль на самых очевидно видных поверхностях. Нет, вообще-то, я не засранка! И дома у меня всегда чисто. Но последние две недели мне было откровенно не до уборки и моя чистота малость покрылась совсем не маленьким сантиметровым слоем пыли. В общем, атас.

Напоследок я успеваю заскочить в душ и вымыть голову, натягивая на себя халат уже под нетерпеливый трезвон дверного звонка.

Фуф!

Где там ребята из книги рекордов Гиннеса со своими секундомерами? Я больше чем уверена, что еще ни один человек в мире за полчаса не успевал сделать столько, сколько сделала я!

— Чтобы ты понимал, — открываю дверь, ворчливо выговаривая, — я терпеть не могу такие внезапные п… — не договариваю просто потому, что мой рот бессовестным образом затыкают самым развратным в мире поцелуем. Жадным, голодным, ненасытным поцелуем, вопиющим образом моментально запихивая свой язык мне в рот.

У-у, зверюга…

Бессонов буквально с порога сгребает меня в охапку своими накачанными ручищами, присасываясь, словно клещ! Стискивая так сильно, что мои косточки начинают жалобно трещать. А легкие — биться в предсмертных конвульсиях от нехватки кислорода.

Арс терзает мои губы своими, подавляя всю мою волю, злость и принципы, зацеловывая так, будто мы не виделись по меньшей мере вечность. Хотя разъехались только вчера вечером. Ладони Бессонова ползут по моим голым ногам. Мои — путаются в его волосах и царапают затылок. Арс оттесняет меня спиной к стене и углубляет поцелуй. Хотя, казалось бы, куда уж круче?

Я окончательно теряюсь во времени.

Сколько мы так «возимся» в пороге? Полчаса? Час?

Мой махровый халат уже развязан и почти неприлично распахнут. Полотенце, упавшее с мокрых волос, валяется под ногами. Кончики пальчиков начинают болеть от того, что все это время мне приходится балансировать на цыпочках. А сердце отбивает чечетку, когда губы Бессонова наконец-то отпускают мои, позволяя сделать вдох. Один маленький, короткий вдох, который он тут же ворует, чмокнув меня в губы и прошептав хрипло:

— Соскучился.

— Да, — выдыхаю, — я заметила, — стреляю глазами вниз, где между нами вполне красноречиво вздыбились его черные спортивные штаны.

Арс миленько закатывает глаза, выругиваясь:

— Вот поэтому мы не встречаемся в дни игр, Обезьянка.

— Потому что ты не умеешь себя контролировать?

— Потому что рядом с тобой слово «контроль» на хрен перестает существовать.

— М-м, — тяну с улыбкой, — ну, пардон, не могу выразить тебе сочувствие. Ты сам ко мне притащился. Смею напомнить — я тебя сюда сегодня не звала. Но могу помочь решить возникшую… проблемку. Ну, скажем, по старой дружбе, — прохожу кончиком языка по своим губам и запускаю пальцы под резинку штанов Арса, потянув их вниз.

Бессонов реагирует моментально, удерживая спортивки на месте. В его щенячьем взгляде, которым он одаривает меня, целый океан жалости к себе любимому. Кажется, я даже слышу сокрушенный скулеж. Впервые за все время нашего э-э… сотрудничества чемпиону добровольно приходиться отказаться от сладенького. И, честно говоря, от этих глаз, какими смотрит на меня Арсений сейчас, напоминая мальчишку, у которого отобрали любимую машинку, мне становится смешно. А уж после его полного наивной надежды:

— Не успеем, у меня всего час. Но мы же вернемся к этому предложению после матча, да? Ты же порадуешь своего чемпиона? — в сопровождении с поигрыванием бровями — я окончательно впадаю в истерику, начиная закатываться от смеха. — Ну и чего ты ржешь?

— Ар…с…ений, — похрюкиваю, отсмеявшись, — с таким безгрешным взглядом можно выпрашивать конфету в магазине, но точно не минет! Неужели с кем-то такое прокатывает?

— С кем-то, может, и прокатывает, — бурчит обижено засранец, — но лично я так унижаюсь только перед тобой, Царица.