Мартышка для чемпиона (СИ)

— Господи, мам! — вою, закрывая глаза рукой. — Не говори при мне слово «секс», умоляю!

— А ты у нас с отцом, по-твоему, откуда появился? Из кочана капусты выпал?

— Да, я предпочитаю думать именно так.

— В Советском Союзе секс тоже был! Кто бы что не говорил.

— Спасибо! Спасибо за информацию. Все, заканчивай. Это была дерьмовая затея!

Тридцатипятилетний лбина сижу и краснею, как будто мне снова пятнадцать и отец впервые заводит со мной серьезный разговор о методах, блин, контрацепции. Позорище.

Да что уж там! Такую тему с батей я бы переварил. Но мать? Мать в моей голове — святая непорочная женщина!

— Ничего не дерьмовая, а очень даже разумная, — неодобрительно качает головой Ирина Георгиевна. — Кто, кроме матери, даст тебе дельный совет по части отношений с женщинами? Ты у меня, как оказалось, в них совершенно не разбираешься.

— Пока что ты только еще больше загоняешь меня в краску.

— Это потому, что ты резко решил прикинуться подростком. А теперь давай серьезно.

— Валяй.

— Тебе нужно перед этой девочкой извиниться.

— С какой такой радости? — возмущенно развожу руками я.

— С такой, что это ты слишком поспешил и напугал бедную Марфу!

— Марту, — поправляю машинально. — Ее зовут Марта.

— Марту, — повторяет мать. — Отличное, кстати, имя. Редкое.

— И что это даст? То есть… от того, что я извинюсь, ровным счетом в наших отношениях ничего не поменяется. Я просто выставлю себя нуждающейся в ее внимании тряпкой.

— А ты и должен быть для нее — нуждающейся в ее внимании тряпкой! — припечатывает кулаком по столу матушка.

— С хера ли?! — взрывает меня.

— Арсений, следи за своим языком!

— Прошу прощения, — рычу, — не так выразился. С какой стати: так пойдет?

— А с такой, что твой ритм жизни не каждая выдержит, ясно? Не мне тебе об этом рассказывать. Постоянные сборы и командировки. Травмы, ушибы, переломы, бесконечные диеты и реабилитации. Ты по полгода дома не живешь. Под тебя подстраиваться и подстраиваться. Не мужчина, знаешь ли, мечты!

— Вот спаси-и-ибо, мама, — тяну обиженно.

— А вот и пожалуйста! Кто, если не я, скажет тебе правду? Чтобы вытерпеть такую нестабильность, в какой живешь ты, девушка должна быть настоящей женой декабриста. Не меньше! Которая безропотно будет собирать детей, паковать чемоданы и прыгать следом за тобой на первый же поезд дальнего следования. А ты думаешь, таких в наше время много? Когда вокруг процветает феминизм и равноправие — думаешь, много кто будет подстраиваться под мужчину, каким бы красавчиком он ни был?

— Но я же красавчик, да?

— Воду с лица не пить, Арсений!

— Ты решила убить меня не фактами, а старыми поговорками?

— Ты опять включаешь ребенка? Выключай! И ответь на вопрос матери. Много таких, думаешь?

— Много! — бурчу. — Если им бабки пачками отстегивать. Да жене только за радость, если муж дома месяцами своей рожей светить не будет. И по хрену такой и на мои травмы, и на мои диеты. Главное, жопа в тепле и дизайнерских трусах.

— И что, твоя Марта из таких? — щурится мать. — Если да, то нам такая не нужна!

Я молчу, поигрывая желваками.

Нет, блть!

Нет, не из таких! Другая. Совершенно невероятная. Вредная, капризная, упрямая, самостоятельная до зубного скрежета. И охуенная до звезд в глазах! Ей от меня не то, что бабки мои, даже я сам и не нужен, будто. Разве что частично.

— То-то же, — победно задирает нос Ирина Георгиевна.

— Ладно, — киваю. — Допустим. Ну и к чему ты вела?

— А к тому, что если ты хочешь, чтобы женщина ради тебя бросила всю свою отлаженную свободную жизнь в угоду твоей карьере и села дома налаживать быт и прикрывать тыл, то она хотя бы должна понимать, ради чего она это делает. Должна чувствовать, что нужна тебе настолько, что ты ни жить, ни дышать, ни играть без нее не можешь. Понимаешь?

— Так я и не могу!

— А сказать ей об этом ртом ты не пробовал? Прежде чем налетать с порога и требовать от нее решительных действий, ты хоть одно сделал сам?! Ни слова девочке о предложенном контракте не сказал, ничего взамен на такой серьезный шаг с ее стороны не пообещал. Тю! Скажи спасибо, что она тебе еще напоследок пинка не дала. Дурачок, — качает головой, — ну какой ты у меня дурачок!

Я, хмуро потупив взгляд в кружке с чаем, предпочитаю промолчать.

В целом, я понимаю, о чем говорит мать. И сам за целый день допетрил до того, что «сам дурак, сам виноват». Просто…

По факту: утром, приехав к Царице, я будто бы и сам еще толком не понимал, чего от нее хочу. Не было конкретики. Ни в голове, ни в сердце. А вот посрались, и все чудесным образом сразу встало на свои места. Страх ее потерять гордо возглавил целую процессию из разнообразных чувств и эмоций, которые сегодня в груди, как в адовом котле кипят.

— Арсений, — говорит примирительным тоном мама, — отношения — это колоссальная работа двоих. Бесконечные разговоры и поиск компромиссов. Это, в первую очередь, желание сделать приятное своей второй половинке. Это не твое «хочу» и ее «ладно, сделаю». Это умение договориться. Понимаешь?

— Кажется, — нехотя киваю. — Наверное, ты права, мам.

— Не наверное, а точно права!