Маруся

– А может быть, на самом деле я злюсь на тебя, но так как ты моя дочь, я переношу свою злость на машину, хотя она совершенно не виновата в том, что мне пришлось срывать…

– Пап!

– Что, пап?

– Ты уже сто раз рассказал про то, как сорвал встречу и…

– Не нравится про это говорить?

– Нет!

– Хорошо, – папа открыл окошко и закурил, – сменим тему. Поговорим, например, про твою летнюю практику.

Маруся опустила кресло и отъехала как можно дальше назад, чтобы папа вообще ее не видел, но вопрос остался висеть в воздухе в виде напряженной паузы, которую надо было заполнить каким-то внятным ответом.

– А если я вообще не буду ее проходить?

– Ты хочешь поступить в институт?

– Нет.

Папа резко затормозил на повороте.

– Так и будешь всю жизнь гонять на машине?

– Например.

– Может, таксистом будешь работать?

– Очень может быть.

– Отличная профессия для дочери дипломата…

И где это написано, что дочери дипломатов не могут быть таксистами?

Машина въехала во двор и остановилась у подъезда.

3

Жуткий беспорядок – это то, что ни в коем случае нельзя показывать рассерженному отцу, поэтому Маруся сразу прикрыла за собой дверь в комнату и стала метеором носиться, рассовывая вещи по ящикам. Некоторые считают, что ящики созданы для того, чтобы аккуратно раскладывать в них маечки и носочки, но каждый ребенок знает, что это всего лишь ширма, за которой можно спрятать весь свой бесконечный хаос, создав иллюзию порядка. К счастью, папа был человеком воспитанным, поэтому никогда не заходил в комнату без стука, а если и стучал, Маруся всегда могла крикнуть что-то вроде «я переодеваюсь» и зависнуть в комнате еще на двадцать минут. Но через двадцать минут дверь пришлось открыть.

– И что ты делала?

– Переодевалась.

– В то же самое?

– Я перепробовала все вещи, и оказалось, что это самое подходящее.

– Купальник под майкой?

– А что?

Папа пожал плечами и прошел в комнату. Почему-то его взгляд сразу же остановился на носке, предательски торчащем из нижнего ящика письменного стола.

– Ты видела письмо из школы?

– Какое письмо?

– С распределением на практику.

– Н-е-ет.

– Ну, неудивительно. Как ты могла его увидеть, если в коммуникаторе используешь только телефон.

– Ты взломал мою электронную почту?

– Нет, зная твой характер, мне Степан Борисович Бунин послал скрытую копию.

– Кто?

– Профессор Бунин.

– Ну ладно-ладно…

– Отличный летний лагерь в Нижнем Новгороде. Зеленый город, лекции известных ученых.

– Я не хочу быть ученым.

– Таксисту это тоже пригодится.

Папа вышел из комнаты, и Марусе пришлось бежать следом за ним.

– Ну, ты же обещал отвезти меня на «Формулу-1».

– А ты обещала складывать носки в бельевой ящик.

Удар ниже пояса.

– У меня день рождения!

– Поздравляю.

– Ну, па-а…

– Отметишь с новыми друзьями.

– Ты не можешь так со мной поступить!

– Хорошо. Неделя.

– Что неделя?

– Едешь на неделю и возвращаешься ко дню рождения. Мне нужно, чтобы ты появилась в этом лагере, а дальше мы что-нибудь придумаем.

– Правда?

– Обещаю.

Это менее ужасно, чем могло было быть, но все равно, все равно…

– Я вызвал такси.

– Ну, па-а-а!

– У тебя есть час, чтобы собрать вещи.

– Пап!

– Что, пап?

– Ну, хотя бы разреши мне поехать на машине.

– Ты на машине и поедешь.

– На своей машине.

– Нет, знаешь ли… – папа открыл газировку и сделал пару больших глотков. – Я хочу быть уверен, что хотя бы по дороге в лагерь с тобой ничего не случится.

– Ну, пап…

– Время пошло!

Родительская любовь – это такая любовь, которая кажется наказанием. Особо жестоким наказанием кажется любое проявление заботы…

– Я даже душ еще не приняла.

– Думаю, в Нижнем Новгороде есть вода.

– Вот так грязной и поеду?

– У меня самолет через сорок минут, так что я уже выезжаю, справишься сама. И, да, я заблокировал твою машину, поэтому давай без выкрутасов.

– А жетон?

– А жетон разблокировал.

– Предатель.

– И это ты называешь благодарностью?

– Так не честно! Ты используешь свое служебное положение для того, чтобы наказывать дочь!

– А еще я использую свое служебное положение для того, чтобы вытащить дочь из тюрьмы.

– Лучше бы ты меня там оставил.

– Да я уж и сам жалею.

Папа протянул Марусе бутылку с лимонадом.

– На, охладись…

Маруся демонстративно отвернулась и ушла в свою комнату. Больше всего на свете она не любила учиться, и это больше всего на свете раздражало папу. Папа всегда был отличником и не уставал повторять, что если он чего-то и добился, то только благодаря своему прекрасному образованию. Марусе же казалось, что все, чего он добился, это бесконечная работа, без сна и отдыха, и что в этом хорошего, она совершенно не понимала.

Маруся полезла в карман за леденцом, чтобы хоть как-то подсластить горечь поражения, и наткнулась там на ящерку. Она была холодной, пожалуй, даже ледяной, и это наполняло ее каким-то мистическим смыслом. Маруся подумала, что ящерка обладает волшебными свойствами, поэтому посмотрела ей в глаза и загадала желание – пусть папа сейчас же войдет в комнату и скажет, что он передумал.

– Маруся?

– Да?

Папа вошел в комнату и улыбнулся.

– Ты даже не представляешь, как тебе повезло!

Сердце замедлило свой ход. Практически остановилось.