Маруся и близнецы

– Так это вы Роба тогда отвадили? – услышали они возмущенный голос Маруси, неслышно подошедшей к жарко шкворчащему шашлычному раю. – Вы! Да вы!

Ее возмущению не было предела! Она, между прочим, до сих пор вспоминала блондинистого английского мальчика и все гадала, что заставило его передумать и не прийти на свидание. А это оказывается – они!

– А нефиг нашу сестру лапать было! – фыркнул Макар.

– Думаешь, мы не видели, как он тебя по жопе гладил у калитки! – поддержал брата Никита. – А ты млела!

– Мне было шестнадцать! Что я должна была – в монастырь уйти?!

– А нам двенадцать. Знаешь, как это отвратительно выглядело?

Она остановилась, скрестив руки на груди и сверкая глазами.

Вроде столько лет прошло, а эти двое все еще не выросли и не научились испытывать стыд за свои выходки!

Впрочем, кое-чему все-таки научились.

– Мы были детьми, Марусь, ну чего ты дуешься? – примирительно сказал Макар, первый сообразивший, что они уже перешли черту.

– Сейчас-то мы тебе ничем не мешаем, – кивнул Никита. – Вот и заводи себе англичан сколько хочешь.

– Кстати, почему ты одна приехала? – безжалостно ударил в больное место Макар.

То, что он не знал, что место больное, его не оправдывало.

Или знал?

Маруся с подозрением переводила взгляд с одной очень честной и довольной морды на другую, не понимая – разыгрывают ее сводные братья или реально беспокоятся.

– Кстати, ты телефон забыла в машине, – Никита поднялся и шагнул вперед, протягивая ей смартфон. – Там какой-то Андрей звонил.

Маруся поспешно схватила телефон и разблокировала его.

Что?!

Последний звонок – двухминутный разговор.

– Я с ним немного пообщался, – широко улыбаясь, сообщил Никита.

8

Когда близнецам было десять, когда им было одиннадцать, двенадцать, тринадцать – Маруся все еще была юна и наивна и все пыталась обуздать хаос, управлять неуправляемым.

Она надеялась, что однажды у этих навязанных ей младших братцев отрастет мозг и они станут способны к переговорам.

Можно будет убедить их в своей точке зрения.

Повлиять.

Ха.

Сейчас им двадцать. Они взрослые, самостоятельные люди, которые уже несколько лет живут одни в чужом городе, вдалеке от родителей. Казалось бы – должны были поумнеть и стать вменяемыми.

И ГДЕ?

– Что ты сказал Андрею?! – взвилась Маруся, сжимая во вспотевших ладонях свой телефон.

– Велел приезжать с букетом ромашек, твоими любимыми итальянскими пирожными и кольцом, – небрежно ответил Никита, без нужды поправляя на мангале шампуры с шашлыком.

Макар поморщился и исправил то, что он там напоправлял.

– Каким кольцом?! – охренела Маруся настолько, что приземлилась задницей на скамейку у огня.

– Ну он же явно накосячил, раз ты тут одна, – пояснил Никита. Внешне он был спокоен, но в дерганых жестах почему-то чувствовалась нервозность. – Вы сколько уже встречаетесь? Кольца у тебя нет. И при этом он, вместо того, чтобы валяться у тебя в ногах, вымаливая прощение, просто звонит и здоровается наглым таким голосом. Не ценишь ты себя, сестренка, поэтому и он тебя не уважает. Вот если не хочет потерять – пусть старается.

– Что он сказал? Что хотел? – у Маруси зародилась надежда, что Андрей соскучился и понял, что она ему нужна.

– Какая разница? Главное – что сказал я. Теперь пусть старается

– Зачем ты вообще влез! – Дрожащими пальцами она нашла контакт Андрея и попыталась нажать на кнопку вызова, но Никита сделал стремительный бросок, выхватывая у нее телефон.

– Нет-нет-нет, не порть мне воспитательный момент, – он покачал головой. – Давай сначала спокойно поужинаем. Никуда он не денется.

– Денется! Еще как денется! – Маруся вскочила и попыталась отобрать свою собственность, но Никита поднял руку над головой, и она внезапно обнаружила, что этот засранец, который всю жизнь был ее младшим сводным братом, умудрился вымахать на полторы головы вышее нее. И теперь, чтобы забрать телефон, надо либо прыгать, либо карабкаться по нему.

– У него там очередь из Марусь? – поднял брови Никита, отводя руку все дальше и не давая ей дотянуться. Она почти вжималась в него, пытаясь добраться до руки, вставала на цыпочки, опиралась ладонью на плечо, но все это не помогало.

– А если да? – чуть не плача, спросила Маруся. – Если да?

– Когда ты перестала уважать себя? – удивился Никита. – Стой! Успокойся!

– Да пошел ты!

Маруся подпрыгнула последний раз, почти достала телефон, но Никита качнулся в сторону, и она сползла по его телу, так и не сумев достичь цели. Оправив длинный сарафан, который задрался выше колен, пока она прыгала, она снова опустилась на скамейку.

Никита присел на соседнюю и, нарочно дразнясь, подкинул телефон на ладони.

– Давай заключим перемирие на этот вечер, – предложил он. – А то мы как-то не с того начали.

На слове «перемирие» Маруся мгновенно насторожилась.

Каждое, абсолютно каждое ее перемирие с близнецами заканчивалось грандиозной подлянкой. Причем сама она не отставала от них в этом вопросе.