Маруся. Книга 4. Гумилёва

Маруся вспомнила идеальный порядок, который царил в спальне, когда она проснулась. Аккуратно сло­женные вещи, никаких луж или осколков.

— Я только помогал.

— Так ты был там? — вспыхнула Маруся, почувство­вав, как запылали ее щеки.

— Ну... Я не смотрел. Честно...

Так вот чей голос она слышала. До сих пор Маруся надеялась, что это был кто-то другой или вообще зву­ковая галлюцинация.

— Алиса — хорошая. Просто она не любит людей, но вообще добрая.

Прекрасная характеристика.

— Ну, не добрая, но... хорошая. В общем...

— Понятно.

— И очень умная.

— Я все поняла про Алису, можешь не продолжать.

— И красивая.

— Все!

-Ну...

— Все!

— Ну, все так все. — Носов даже отошел на пару ша­гов, словно боялся попасть под руку.

Маруся отвернулась и стала смотреть на прибли­жающийся трамвай. Он медленно полз по раскален­ным рельсам, и Марусина фантазия мгновенно пе­реместилась в область ощущений неодушевленных предметов. Как больно, должно быть, ползти по таким горячим железкам? Куда естественней было бы, если б

трамвай бежал и на бегу подпрыгивал... Проклятый Нос. Испортил настроение.

В трамвае Маруся забралась на заднее сиденье, развернулась вполоборота и уставилась в окно. Носов уныло нависал сверху, зацепившись обеими руками за перекладину, и таращился на Марусю.

Маруся знала, что он на нее смотрит, поэтому ни разу не обернулась и только вытянула свои загоре­лые ноги — смотри, дурак, кто тут самый красивый. Мысль о том, как безжалостно она разобьет ему серд­це, оказывала быстрый терапевтический эффект. Не знаешь про чувства? Узнаешь!

На какое-то мгновение возникло страстное жела­ние остаться тут на недельку, вскружить всем голову и внезапно исчезнуть, но потом весь настрой начисто перебила мысль об Илье и о том, что он любит Алису, и ненависть к Алисе, и легкое угрызение совести за то, что она ненавидит человека, спасшего ей жизнь. Ну и что? Попробуйте любить того, кого все вокруг счита­ют лучше вас, — получится? А если честно?

— Приехали... — наклонившись к Марусе, сообщил Нос.

И, даже не взглянув в его сторону, Маруся встала и вышла из трамвая.

Первое, что бросилось, нет, не в глаза, а в нос, — был запах, как бы это помягче выразиться... навоза. Неожиданный запах для города ученых, надо сказать. Маруся остановилась около огромной кучи, похожей на муравейник. Можно было бы догадаться, что это за куча, если бы не ее размер. Высотой она была ме­тра полтора, и с тем, чтобы воссоздать образ существа, способного навалить такое, не справлялась даже Ма- русина фантазия. Возле кучи оживленно спорили двое пацанов лет двенадцати. У одного из них в руках была

странная штука, похожая на высокую и узкую кастрю­лю с ручками, внутри которой был спрятан ярко-си­ний прожектор с лопастями, как у вентилятора.

— А я говорю, схлопнет!

— Ни фига не схлопнет.

— Схлопнет!

— По частям схлопнет, а целиком не схлопнет.

— Спорим, что схлопнет?

— На что спорим?

— Если схлопнет, то схлопнет, а если не схлопнет, то...

— Так! — прервал мальчишек Носов. — Что это вы задумали?

Мальчишки испуганно отступили назад. Видимо, они были настолько увлечены беседой, что не замети­ли, как к ним подошел кто-то еще.

— Ничего не задумали!

— Он говорит, что если по куче выстрелить из «пушки», то она схлопнется! — выкрикнул один из спорщиков.

Мальчишка с «кастрюлей» рассерженно опустил оружие к земле.

Носов даже всплеснул руками. Чего именно он ис­пугался, Маруся не поняла, но вид у него был крайне взволнованный.

— Да ты! Ты... Ты просчитал вероятность?!

— На прошлой неделе я пробовал схлопнуть...

— Нет, нет, нет. Ты... ох! Да как же'...

Носов выдернул «кастрюлю» из рук ребенка и уко­ризненно покачал головой.

— Нельзя применять «пушку» без предварительно­го расчета.

— Ноя...

— А если ты ошибся?

— Тогда она просто не схлопнется.

— Или схлопнешься ты!

— Ноя...

— Или все тут разнесет в радиусе трех километров, и потом кое-кто будет вынужден отмывать всю школу от навоза!

— Тогда уж лучше пусть я схлопнусь! — в ужасе за­вопил мальчишка.

Эту в высшей степени содержательную беседу пре­рвал невероятно громкий гул. С таким звуком должен был падать реактивный самолет, никак не меньше. Земля задрожала, стало темно и, кроме шуток, страш­но! Маруся втянула голову в плечи и отчаянно зажму­рилась. Мальчишки, однако же, громко смеялись, по­этому Маруся осторожно открыла глаза. Неприятно было это осознавать, но смеялись над ней.

— Что?

Маруся смутилась и постаралась принять макси­мально невозмутимый вид.

Мальчишки стали хохотать еще сильнее, но самое противное, что Нос смеялся вместе с ними.

— Что?! — совсем рассерженно выкрикнула Маруся и на всякий случай обернулась.

— Что... Что это?!

Злость как рукой сняло. На смену ей пришло то са­мое удивление, от которого расслабляются мышцы лица и повышается внутриглазное давление. Иными словами, Маруся стояла, открыв рот и вытаращив гла­за. А прямо перед ней, но куда более сдержанный и спо­койный, стоял огромный, нет, не так, ОГРОМНЫЙ мох­натый слон с ОГРОМНЫМИ бивнями. Это... Это был...