Маруся. Книга 4. Гумилёва

Автобус мчал по улицам города. Маруся чувство­вала легкое головокружение, будто ее укачало, хотя такого не могло быть. Возможно, она перенервничала, и еще эти постоянные слезы, которые приходилось вы­давливать из себя...

— Мы подъезжаем, смотрите, мы уже подъезжаем к институту... и что мы видим? Мы видим автобус Це­лителя! Значит, Нестор уже здесь. Святой человек, по­истине он не знает покоя в желании спасать людей...

Автобус резко затормозил, команда выгрузилась на улицу и тут же побежала к подъезду, где уже стояли свет и камеры. Маруся поразилась такой оперативно­сти: все-таки телевидение — это тоже отдельное вол­шебство.

— Мы поднимаемся по лестнице в реанимационный блок... Здесь очень много людей... Повторяю, что мы в прямом эфире и... видимо... да, это жители города, все, кто живет рядом с институтом, и сами, посмотри­те, да, это сами пациенты и врачи... О господи, сколько же тут народа! Посмотрите, все приехали, люди запо­лонили соседние улицы и смотрят, честное слово, я ни­когда не видел ничего подобного! Глядите сами, это обычные люди, и они снимают все на свои камеры... на свои телефоны, и все это идет в прямой трансляции на весь мир! Никакого обмана! Дайте лечащего врача — пусть покажет снимки! — крикнул он в рацию. — Мы поднимаемся, осталось... Вот... Давайте теперь очень осторожно, очень тихо... Потому что это все-таки ре­анимационный блок, и тут, вы понимаете...

Марусю впихнули в палату, где на операционной кровати лежал профессор. Его тело было затянуто в металлический корсет, руки и ноги зажимались кон­струкциями с торчащими во все стороны спицами. На лице густая серая мазь и скобки, словно придерживаю­щие переломанные скулы и челюсть, а во рту трубка для искусственной вентиляции легких. Тут же рядом с ним стоял Нестор, который уже держал свои руки протянутыми над телом профессора. Режиссер с каме­рой расположился чуть в стороне и перешел на шепот:

— Мы видим, как Нестор начал работу... Да, это работа не из легких, даже для такого человека, как

Нестор... Не будем ему мешать, будем тихо наблюдать и восхищаться... Только сначала...

Режиссер махнул рукой медсестре.

— Сначала мы сделаем снимок руки, которую вос­станавливает Целитель...

К Бунину протиснулась медсестра с мобильным рентгеном, похожим на стеклянную разделочную до­ску. Она приложила доску к руке и нажала пальцем на кнопку. Вспышка — и на прозрачном экране высветился контрастный черно-белый снимок. Кости и правда были раздроблены. Маруся непроизвольно зажмурилась.

— Давай ее крупный план...

Режиссер передал камеру оператору, потом сде­лал какой-то знак ассистенту, и тот выкатил монитор с прямой трансляцией действия. Режиссер удовлетво­ренно кивнул. Теперь ассистент показал ему экран телефона, на котором отражалась статистика просмо­тров. Брови режиссера поползли вверх.

Маруся прижалась к изголовью кровати, и рядом с ней находился и профессор и Нестор. Добро и зло. Друг и Враг. От этих мыслей стало невозможно ды­шать. Маруся почувствовала, что ей почему-то страш­но от всего происходящего. Что же будет дальше?

Профессор застонал.

Камеру перевели на него.

— Смотрите, он шевелит рукой! — громким шепо­том сказал режиссер. — У него срослись кости руки!

Профессор действительно пошевелил рукой и даже попытался приподнять ее.

— Снимите гипс с руки! Позовите сюда врача и сни­мите гипс, — скомандовал режиссер, — мы должны это видеть!

Нестор сделал резкий взмах рукой, останавливая их.

— Похоже, мы слишком торопимся, Целитель пока не разрешает нам вмешиваться... Что ж, он прав! Про­явим терпение!

Нестор опустил ладони на грудь профессора. Его пальцы были настолько напряжены, что легонько по­драгивали и будто бы даже побелели. Маруся не дыша следила за происходящим. Нестор покачнулся, но тут же выпрямился вновь.

— Целитель тратит очень много сил... — зашептал в камеру режиссер, — во время каждого исцеления он словно убивает себя...

«Но уж точно не сейчас, — подумала Маруся, за­метив цепочку на шее Нестора. — Теперь у него есть ящерка, и потеря сил — всего лишь розыгрыш. Трюк».

Нестор протянул руку к лицу профессора и осто­рожно вытащил трубку из его рта.

— Он дышит? — выкрикнул режиссер, потом уда­рил сам себя по губам, обернулся к камере и снова пе­решел на громкий шепот: — Вы это видели? Профес­сор Бунин может самостоятельно дышать!

Быстрыми движениями Нестор расстегнул кара­бины на корсете, и металлический панцирь отскочил в сторону. Камера взяла крупный план грудной клет­ки профессора и то, как она плавно поднялась и опу­стилась.

— Это не-мыс-ли-мо... — зачарованно прошептал режиссер. — Возможно, вы даже не представляете всю сложность происходящего сейчас... В теле человека более двухсот костей... у этого человека большая часть из них была раздроблена в щепки! Нестору приходит­ся буквально по кусочкам собирать его... Сращивать каждую косточку, сухожилия, порванные мышцы, ра­зорванные органы... Мы видим фактически сотворе­ние человека. Это божественно!