Мас: Тэйри

Джубал отвернулся. Рядом стоял человек совсем из другого теста — верзила с обветренным лицом в темном трико в обтяжку и высоком черном даффе. Его бледная, вытянутая, унылая физиономия наводила на мысль об одержимости тайными проектами. Плечи и руки бугрились мышцами, под темной материей трико угадывались узловатые, жилистые ноги. Землекоп или грузчик? «Скорее всего ремесленник — выносливый умелец, недавно переживший утрату», — решил Джубал.

За соседним столом сидел мужчина в выцветшей серой блузе, ужинавший гуляшом с хлебом и зеленым луком. «Национал, — подумал Джубал, — тертый калач». В шевелюре моряка — жесткой щетине мышастого оттенка — красовались небольшие проплешины, оставшиеся, очевидно, от ударов, ободравших кожу. Кривой, сплющенный нос тоже свидетельствовал о драчливости. Тем не менее, движения национала отличались неторопливой беспечностью, а в глазах не светилось ничего, кроме спокойного интереса к происходящему.

Джубал подождал, пока моряк выскребал остатки гуляша куском хлеба, после чего взял бутыль с бокалом и подошел к его столу: «Не возражаете, если я нарушу ваше одиночество?»

«Не стесняйтесь».

«Насколько я понимаю, вы — национал?»

«Допустим. Вы что-то имеете против?»

«Ровным счетом ничего».

«Я владелец и капитан «Кланша», посудины у причала неподалеку. Меня зовут Шрак».

«Я— Джубал, младший брат дроуда глентлинских Дроудов. Хотел бы попросить у вас совета».

Шрак гостеприимно развел руками: «Говорят, совет национала не стоит воплей птицы какару. Что могу, то посоветую. Спрашивайте, раз приспичило».

Джубал знаком попросил официантку принести еще вина: «Я в затруднении. Будучи глинтом безупречно благородного происхождения, я не нахожу себе применения в Визроде. Мне предложили должность инспектора нужников, получающего семнадцать тольдеков в неделю. Само собой, я предпочел бы сделать более блестящую карьеру».

Шрак принял бокал вина из рук официантки: «Семнадцать монет — незавидный доход для знатного щеголя. Даже я, простой моряк, зарабатываю почти половину этой суммы».

«Передо мной три очевидные возможности, — продолжал Джубал. — Я могу податься в националы. Могу эмигрировать. Наконец, я могу подчиниться обстоятельствам и служить инспектором».

Моряк отхлебнул вина и, откинувшись на спинку стула, направил туманный взор в потолок: «Можно смело утверждать, что выбор любого из трех путей повлечет за собой характерный ряд последствий. Но человек, незнакомый с конкретной ситуацией, полагается исключительно на воображение. Его предсказания неопределенны, его представления о действительности искажены обманчивыми надеждами. Опыт — единственный источник мудрости, если умение жить позволительно называть «мудростью». Короче говоря, я могу давать советы только в отношении мореплавания. Для того, чтобы точно оценить другие альтернативы, вам следует побеседовать с инспектором нужников и с эмигрантом».

«Благодаря редкому стечению обстоятельств я знаком с таким инспектором и даже повстречался с одним эмигрантом-возвращен-цем, — отозвался Джубал, — но не рассчитываю получить от них

достоверную информацию, особенно в случае эмигранта. Еще вина?»

«С удовольствием! Но позвольте мне позаботиться о следующем этапе нашего совещания», — капитан Шрак разъяснил официантке свои пожелания, после чего принял прежнюю расслабленную позу: «Как и вам, мне когда-то пришлось делать трудный выбор. В общем и в целом я не жалею о принятом решении. Я повидал чудные виды и пережил потрясения, недоступные воображению самого проницательного, образованного горожанина. «Кланш» — мой дом, другого жилища мне не нужно. Я дорожу каждой планкой моего судна — хотя, не спорю, жизнь на волнах беспокойнее жизни на своей земле, в коттедже на лугу у ручья, орошающего фруктовый сад. Я работал на суше, я работал в море. Что лучше? Что хуже? Не могу сказать».

«Будьте добры, продолжайте, — приподнял руку Джубал. — Ваши замечания имеют самое непосредственное отношение к моим проблемам».

«Четырнадцать раз я проплыл вокруг света по Пространному океану — гостил на Беспечных островах, заходил в порты Большого Морка, ждал прилива в лагунах Призрачных атоллов. Я менял мед на мускус, торгуя с дохобейскими оборотнями. Я поднялся под парусами вверх по течению реки Свал до селения Рунцзе в Дальнем Джанаде. На глинистых отмелях Рунцзе, в сумерках затмения,[14] девятнадцать байнадаров пытались забить меня острыми кольями. Я возил товары в Виэри на западном берегу Базана, в То-польд на Буйном море, в Земнокаменную Заводь Уэлласа. За пригоршню драгоценного адза полоумная ваэльская дриада отвела меня к говорящему дереву — впоследствии ее посадили…»

«Посадили?»

«В землю. Таково наказание у ваэлей. На мой взгляд, они самый странный народ на Маске, да и не только на Маске — пожалуй, во всей Ойкумене. Говорят, ваэли произошли от грешной команды четырнадцатого корабля и шайки отколовшихся джанов».

«Я слышал сходные предположения, но меня они не убедили».