Маша без медведя (СИ)

— Носи на руке. Если снимешь — клади в кармашек. Чтоб рядом был, поняла? — она медленно кивнула. — Он даст покой и радость твоей душе.

Я хотела уже уйти, и тут она спросила меня срывающимся голосом:

— А спать я смогу?

Мать моя магия, вот что она всё время плачет!

Я прикоснулась пальцами к её вискам, прикрыла глаза, сосредотачиваясь, отыскивая главный сбой в ментальном поле… и, конечно, пропустила Машу с её тележкой. Скрипнула отворяющаяся дверь, и голос Маши раздатчицы возвестил:

— У-У-УЖ-Ж… Ой, Мария Баграровна!..

— Сейчас ты поешь, — тихо сказала я Лейле, — и уснёшь до самого утра. И будешь хорошо спать каждую ночь, поняла?

— Да!.. — также шёпотом ответила мне она.

Я подошла вплотную к машиной тележке и внимательно посмотрела на раздатчицу:

— Я тебе показалась! — и отступила в невидимость.

Маша посмотрела сквозь меня, потрясла головой:

— Фу ты, ну ты, привидится же! Лейла, бери ужин!

Пока они возились с плошками, я осмотрела комнату, обнаружила на тумбочке свой рисунок и навела нужную маго-маскировку. Ну, всё, теперь в этой больнице у меня неспрятанных следов нет!

Под грохот тележки я дошла до своей палаты, дождалась, пока Маша заглянет в очередную дверь, и проскользнула к себе.

Через десять минут Маша принесла ужин и мне, и со смехом рассказывала, как я ей показалась в другой палате.

— Устали вы, наверное, Машенька, — посочувствовала я. — Вам бы спать сегодня пораньше лечь, отдохнуть как следует.

— И то верно, — согласилась раздатчица, — а то весь день пурхаешься, как белка в колесе…

— Я вот тоже нынче спала мало, хочу пораньше лечь. Если забуду позвонить — вы уж сами зайдите за посудой, без звонка. Да и не стучитесь, не услышу я, скорее всего.

На этой бодрой ноте общение с людьми на сегодняшний день для меня закончилось. Выспаться хотелось натурально, чтобы завтра встретить новую реальность со свежей головой.

Когда вы ложитесь в восемь вечера, подъём для измерения температуры в шесть утра уже не кажется вам трагедией.

Первым делом после умывания я упаковала и во время обхода вручила доктору шарфик. С благодарностью за помощь и поддержку. Пал Валерьич растрогался, благодарил, руки даже целовал. Вот уж не знаю, последнее — не излишнее ли? Надо будет в этой гимназии попросить книжку по этикету — есть же у них библиотека?

Персоналу раздарила скопившиеся рисуночки. Принимали бережно — не иначе, что-то про мои «тайные молитвы» где-то просочилось.

Оставшееся время я с помощью неожиданно явившейся не в свою смену теть-Таней паковала своё богатство.

10. НА НОВОМ МЕСТЕ

ПЕРЕДИСЛОКАЦИЯ

Пакетов и коробок получилось много, так что когда обещанная дама-воспитательница наконец за мной явилась, провожать меня вышла целая вереница сотрудников. День был солнечный, но при этом холодный и ветреный, и я зябко запахнула зелёную больничную накидку.

Встречающая воспитательница, дама молодая и при этом красивая нежной фарфоровой красотой, восприняла этот церемониальный выход с абсолютным спокойствием, разве что на кули с пряжей слегка шевельнула бровью. Что уж она себе придумала — Бог весть. Разберёмся.

— Добрый день! — предельно вежливо и элегантно поздоровалась дама. — Вы — девица Мария Мухина? — спросила она скорее утвердительно.

— Да, сударыня.

— Меня зовут Агриппина Петровна. С этого момента я — ваша классная дама.

— Очень приятно, — слегка кивнула я, и дама слегка прищурилась — видимо, ожидала несколько иной реакции.

Ладно. Держимся версии амнезии и не болтаем лишнего. В конце концов — их головная боль меня правильно всему обучить, вот пусть и стараются, рассказывают.

Автомобиль императорского института (или как он назывался, я уж запуталась во всех этих наименованиях) выглядел солидно, достойно и одновременно сдержанно. Чего ему недоставало — так это грузовой вместительности. В багажник вошёл разве что куль с пряжей.

Пал Валерьич мгновенно заявил, что незамедлительно выделит машину, так что легковое авто приличного серого цвета сопровождала карета скорой помощи с красным крестом и зелёным полумесяцем на борту.

Из окон машины я разглядывала город и думала: какой же он всё-таки огромный. Моя детская память мало что подсказывала мне касательно улиц, достопамятных объектов и их взаиморасположения. Если быть более точной — ничего. Однако, центральная часть строилась явно с большим запасом — широкие, многополосные улицы, просторные тротуары.

Дорога вильнула меж домов, выскочив на проспект, а следом — на мост, перекинутый через внушительных размеров реку.