Маша для медведя

Артурчик обожал сухарики домашнего приготовления. Протянула продавщице деньги. Запихнула сдачу в кошелек, бросила хлеб на дно сумки. Бежать. Бежать отсюда немедленно! Она не оборачивалась. Вырываясь за дверь, услышала спокойный Мишкин голос, он о чем-то спрашивал тетку за прилавком. Бросать свои дела и нестись следом за русалочкой явно не входило в его планы. Вот и замечательно. Здесь, некстати, Полежаева вспомнила домогательства господина хирурга, с которых многие беды, собственно и начались, и злобно процитировала Шекспира. Между прочим, отнюдь не шепотом. Какая-то шествующая навстречу бабулька, от нее испуганно шарахнулась в сторону. Еще бы, не каждый день на всю улицу вопят такое.

-Чума! Чума на оба ваших дома!

Кто она для них сейчас? Красивая девка? Телка? Вот сволочи. Сволочи! Сволочи!!!

* * *

Дед объяснял скучным тихим тоном.

-Вот смотри. Если тебя схватили за запястье, вырывать руку следует коротким сильным движением непременно направленным так, чтобы давление ты оказала на то место, где у противника большой палец. Уяснила?

-Еще раз.

-Если тебя...

Маша сделала усилие, вникла, продираясь сквозь слова к смыслу.

-Почему?

-Палец не выдержит. А кисть, вся кисть противника, если будешь в другую сторону дергать, это иное дело. Итак, попробуем. Ну?

Воспринимать не слова, а движение оказалось легче. Маша перестала напряженно сопеть. Хотя вырваться из железного захвата оказалось сложно. Со второго раза, впрочем, получилось. Ученица обрадовалась. Зря.

-Я поддался.

Срезал ее невозмутимый домашний тиран.

-Блин!

-Золотце, я не могу учить тебя всерьез и тщательно.

-Почему?

Ответ оказался неожиданным.

-Тебе ни к чему десять часов в сутки, а то и все двенадцать, тренироваться в течении многих лет.

-А?

-За один час в день, ну скажем, если мы прозанимаемся с тобой лет восемь...

-Сколько-сколько?

-Лет восемь, золотце. За это время я тебя все едино ничему серьезному научить не смогу. Разве что, основным правилам защиты.

Маша шлепнулась на пол. Взвыла жалобно.

-Дед!

-?

-Дед...

-Уверен, что от английского и немецкого языка будет намного больше пользы. И от танцев каких-нибудь.

-О, дед... Ну, пожалуйста, пожалуйста.

Она смотрела на него снизу вверх. И безошибочное чутье подсказало новую мысль.

-В этой дурацкой битве за дворняжку я чувствовала себя совершенно беспомощной. Если бы не Люда - меня, как же она выразилась, замесили бы! Реально. Дед, ну, пожалуйста!

Сначала Маше показалось, что и этот маневр не помог, старикан окрысился. Ушел на кухню пить чай в одиночестве. Бросил издали сердито.

-А ни к чему было лезть в драку!

Потом, через пару дней он сам вдруг предложил, вырастая возле стола, за которым Маша делала вид, что готовится к последнему экзамену. Изрекая тоном грустного пророка, сморщился.

-Договорился с ребятами. Можешь походить в один хороший спортзал. За годик-другой наработаешь приличную базу. Предварительную. Тогда я с тобой специально позанимаюсь. Немного. Идет?

-Да!

-В обмен хочу твоего встречного движения.

-Какого?

Увяла внучка, уловившая к своему недовольству, куда ветер дует.

-Учебы в ВУЗе, золотце мое. При чем в том ВУЗе, который выбрал я. Раз ты не собираешься решать сама, пришлось мне взвалить ответственность на свои плечи.

-О, нет.

-О, да. Жду от тебя вдумчивого и серьезного отношения к учебе. Обещай немедленно.

Вот и попробуйте переспорить такого предка. Дохлый номер.

* * *

Сначала Маша упиралась, отказываясь идти на выпускной. Мама и дед совместными усилиями, при чем Леночка не побрезговала пустить слезу, а дед счел возможным рассердиться! - убедили ненаглядную девочку послушаться, посетить сие чрезвычайно важное мероприятие.

Дед, оказывается, уже пол года назад заказал Ольге платьице для обожаемой деточки. Сходили взглянуть, что же привезла неугомонная веселая обольстительница.

-Это?

Завопила Маша в ужасе.

-Эти рюшечки, оборочки? Ни за что.

Дед и Ольга посмотрели друг на друга с удивлением. Владелица магазинчика на дому сказала осторожно.

-По-моему славное платье. Потрогай, какая ткань! Отменный шелк.

-Спасибо огромное. Я такое не надену.

Тут подал голос дед.

-А померить? Прежде, чем отказываться.

Маша вздохнула. Схватила вешалку с платьем, удалилась в другую комнату. Сбросила джинсы, стянула через голову футболку. Встала перед зеркалом в трусиках и бюстгальтере. Эта девица, высокая, с грудью четвертого размера, она? Эта вульгарная рыжая особа? Прищуриться, приоткрыть рот и готова модель, для фотки, которыми солдаты любят казармы обклеивать. Тьфу! Милая Машенька? Растрепанные волны обросшей стрижки. Пухлые губы. Никогда еще собственная внешность не казалась Маше настолько не совпадающей с нею самой, с той, которой она себя ощущала. Тоненькая талия, широкие бедра, плоская дощечка живота. Кто она, Мария Полежаева? Почему выглядит глупой красивой коровой? Разве можно предположить в этой изумительной головке хоть тень мысли? А?