Маша для медведя

Светка упала на парту, потеребила свой жидкий хвостик, повернулась к Маше в профиль. Карий блестящий глаз сверкнул из-под челки.

-Честно?

-Конечно.

-Раньше нет. Я все затеяла... Ну, просто, чтобы... Бонд заметил, чтобы оценил. Только из-за него!

-Понимаю.

-А потом. Оказалось это клево! Взвесить мяч на руке, сосредоточиться, метнуть! Такая красивая дуга, и он по ней четко в кольцо. Издалека. А еще я злая уродилась. В маму.

-???

-Чего глаза таращишь? Добрая у меня мама, когда дома. Со мной, ну с тобой, с бабусей. А на самом деле... Женщина серьезная. В глаз дать врагу какому - запросто. Рыло начистить? Легко. Ее обижать - это если жить уж очень надоело. На днях только пришла растрепанная, веселая. Что, спрашиваю, такое случилось?

-И?

-Девочку при мне в троллейбусе какие-то подонки, говорит, тискали. Она, мол, хнычет, всем по барабану. Ну, мамахен моя протиснулась к этим говнюкам.

Маша глупо хихикнула. Представить добродушную тетю Олю в гневе не получалось.

-Взяла двух, стукнула лбами. Третий по уху получил. Переступила мамахен через, значится, лежащие тела...

Маша покачала головой.

-Да. Не слишком она старалась шагать аккуратно. По кому-то и протопталась своими копытами. Факт. Ничего. Мне не жаль, ни капельки.

-А дальше?

-Девочку вывела из троллейбуса. Сели в следующий, она ее еще до самого дома проводила. Вручила родителям. Народная дружинница, блин.

-Не верю.

-Зря. Говорю тебе, в маму я пошла. Толкнуться там, оттереть кого - не проблема. Мне такой азарт за мяч бороться. От меня прямо разбегаются, в страхе. Я себя волком между овечек воображаю. Ужас просто. Моя это игра. По душе.

Маша улыбнулась.

-Ты все знаешь сама.

-Ага.

-А спрашиваешь зачем?

-По привычке. Ты же у нас умная.

-Я?

Начала, было, Маша с возмущением и, вдруг вспомнила слова Анны Леонтьевны. Передумала спорить, согласилась с важным видом.

-Вообще, то ты права, Светка. Я просто чудо.

Подруга хихикнула. Подумала, что Полежаева шутит. Разубеждать ее было некогда. В кабинет ворвалась класснуха. За ней перекусившие Марк с Вовочкой плотоядно слизывающие с губ остатки молочных усиков.

-Контрольная!

-Ну вот, опять.

-Может не надо.

Заканючили "бэшки" Скорее по привычке, чем из необходимости. О контрольной их предупреждали еще неделю назад. Маша подмигнула будущей звезде спорта.

-Не дрейфь. Осилим как-нибудь.

-Обещаешь?

-Да.

Надежда Петровна, разумеется, была неумолима. Вихрем промчалась между рядами, раздавая карточки. Маша любила английский. Попросила весело.

-Мне самую трудную работенку.

-Держи!

-Спасибо.

Светка завздыхала тяжко, тупо глядя на свое простейшее задание. Словом жизнь шла по накатанной колее. До последнего урока. И звонка с него, дарующего временное освобождение от рабского школьного гнета.

* * *

В коридоре у окна стоял высокий худой мужчина. Весьма странного вида. Темное пальто из болоньи было модным. И нареканий не вызывало. Но берет? Синий, залихватски нахлобученный на одно ухо. В Заранске сии головные уборы считались почему-то исключительно женскими. Старик, все-таки он был уже пожилым - этот необычный дядька, шагнул навстречу Маше. Стянул с головы берет, смял в опущенной руке. Спросил, подчеркнуто спокойным голосом. Таким ровным, до мурашек по коже, тоном.

-Полежаева? Мария?

-Да. А вы кто?

Ответить он не успел. За спиной у Маши нарисовалась толпа одноклассников. Вредный голос Марка предположил.

-Еще один тренер из столицы?

Мальчишки запищали радостно. Какое никакое развлечение подвалило. Марк, возвышаясь над подругами (Светка держала Машу под ручку), грозно потребовал.

-Заберите от нас и эту талантливую девочку тоже. Очень надоела. Слишком умная. Слишком красивая. А уж вредности в ней!!!

Маша, не оборачиваясь, воткнула локоть в плоское пузо Белокурой Бестии.

-Замолкни.

На всякий случай разогнала народ. Тычками, подзатыльниками и словами. Каждому досталось свое. Кто его знает этого деда. Вдруг, что не так? Зачем всем слышать их разговор? Через минуту в коридоре из "бэшэк" остались только они с баскетболисткой. Странный дед молча ел Полежаеву взглядом.

-Кто вы?

Повторила Маша. Ей все меньше и меньше нравилось происходящее.

-Меня зовут Илья Ильич. Я бы очень хотел немного поговорить с тобой. Наедине. Твоя подруга не обидится, если мы ее отпустим? Как вас зовут, девушка?

-Света.

-Можно я у вас похищу Марию, ненадолго. Светлана. Вы позволите?

Надежда российского баскетбола, чуточку ошеломленная галантными манерами деда, послушно пробурчала.

-Пойду я тогда. Позвони мне, рыжая.

-Пока.

-Пока.

Мимо живым ручьем торопились в раздевалку мальчишки и девчонки из восьмых и девятых классов. На Машу с высоким староватым типом никто внимания не обращал.

-Может быть, пройдемся по улице?

Предложил Илья Ильич. Добавил, начиная явно волноваться.

-Там замечательная погода. Правда. Здесь такой шум.

-Народ схлынет, будет тихо.

Возразила Маша из упрямства. Было в собеседнике нечто тревожное, непонятное. Не пугающее, но скажем прямо - настораживающее. Он безжалостно мял берет, но глаз не отводил. Смотрел, смотрел, смотрел. Точно не мог налюбоваться. Маша не выдержала.