Маша и Медведь-3

Максимум, чего нам удалось добиться: Виктор Иванович срисовал стартовую надпись на шкатулке. На сей раз: «ЗАВЕРШИТЕ ПРОЦЕДУРУ ДОСТУПА».

— Итак, господа, какие варианты? — маленький и сердитый профессор Попов упёр руки в бока, напоминая своим видом гневного хомячка.

— Сглупили мы, что отца Филарета с собой не взяли, — посетовал Баграр.

Мы поняли, что от пещерки больше ничего не добьёмся, и вышли на площадку перед входом.

— Да, — согласился кто-то из старожилов, — сейчас пока спустимся — аккурат подойдёт время с новенькими знакомиться. Да и молебен он всяко-разно служить будет за спасение.

— Лучше уж назавтра отложить, — предложил Виктор Иванович. — Спокойно, без суеты. Отец Филарет пожилой уже, трудно ему будет за один вечер столько перемещений осилить.

— Пожалуй, — согласился Баграр.

— Знаете, коллега, — профессор Попов потёр подбородок, — я бы посоветовал вам не отменять пока вот этот… мнэ-э-э… человеческий вид. И без того вопросов много будет.

Баграр посмотрел на маленького круглого профессора с высоты своего роста.

— Вынужден с вами согласиться, профессор. Излишние вопросы в первый день знакомства нам ни к чему.

Мы почти спустились к озеру, когда в посёлке начал звонить колокол.

— Это что? — тревожно спросила Анечка.

— Это, барышня, значит: кораблик новый высвобождаться начал, — любезно пояснили впередиидущие. И тут же несколько голосов воскликнули: — Смотри! Смотри!

Смотреть, и впрямь, было на что. От противоположной оконечности острова приближался бугор, словно гигантская земляная (или скальная?) волна. На противоположной стороне озерца она замерла и начала раскрываться — медленно, словно осторожный морской гребешок.

— Интересно, — негромко прокомментировал происходящее идущий позади нас Виктор Иванович, — никогда не видел, чтобы корабли вскрывало так далеко от берега. К чему бы это?

Все невольно ускорили шаг, пристраиваясь в хвост любопытному людскому ручейку, потянувшемуся из посёлка. Я услышала, как Леонид, внезапно позабывший о воздыханиях, сказал кому-то:

— Как на наш «Петропавловск» похож!

И ответ:

— Так он из той же серии. Я слышал, после гибели «Петропавловска» именно «Царицын» передали в ведение Морской академии.

Чуть не запнулась, честное слово.

13. БРИАРЕЙ И «ЦАРИЦЫН»

НУ, ЗДРАВСТВУЙТЕ! МАША

«Царицын» по итогу перемещения оказался вмурован в скалу почти по самый обрез бортов, так что с палубы моряки сходили, просто перепрыгивая через ограждения (вы простите, я не знаю, как все эти морские штуки называются, не обучена). Выделяющаяся группка офицеров уже о чём-то оживлённо толковала с местной группой самых активных поселенцев. Профессор Попов немедленно торпедой устремился туда. Баграр, ни секунды не сомневаясь — за ним, бросив нам:

— Девочки, не отстаём!

Двигаться в кильватерной струе харизмы двух профессоров было проще простого, а на подходе мы услышали:

— … трое очень плохи. Я не рискнул оперировать в условиях слабого освещения и, главным образом, тряски. Боюсь, не избежать ампутации. Кости раздроблены и смещены…

— К-хм! — громко (реально ГРОМКО) откашлялась Анечка, и когда все с удивлением обернулись в нашу сторону, величественным жестом перекинула лежащую на груди косу за спину: — Приготовьтесь, господа! Сейчас вы увидите божественное исцеление.

Столь сильное заявление вызвало весьма неоднозначную реакцию. Однако, здесь же был отец Филарет, решивший все сомнения простым вопросом:

— Вам, господин капитан, нужно, чтобы ваши люди оказались живы и здоровы — или диплом о медицинском образовании?

Капитан «Царицына» только крякнул и согласился, что молебен о здравии, во всяком случае, не помешает. А если уж ничего не произойдёт — тогда медики и примутся оперировать.

— Как будем без бусин-то? — зашептала я Марусе. — Их, тяжёлых, вон сколько! Каждого за руку не подержишь.

— Почему без бусин? — удивилась она в ответ. — Баграру когда легче стало, и он твои гирлянды снял, ещё в поезде, пока от Ташкента до Тяньцзиня ехали, я все их аккуратно разобрала и сложила. Вот они, у меня, — и она, к моему величайшему изумлению, предъявила мне толстый пучок наших смешных браслетиков.

— Что, вяжем? — деловито поинтересовалась Анечка, стремительно погружающаяся в состояние той почти эйфории, которая накатила на неё в первый раз, когда мы ходили из отделения в отделение гимназии и всех лечили от острой простуды.

Мы перебрались на палубу: отец Филарет, Баграр, я, Маруся и Анечка. Остальные стояли вокруг в непосредственной близости, на земле. Казаки, видевшие нашу магию в деле и услышавшие, что можно принять в ней непосредственное участие молитвой(эта мысль для многих звучала совершенно революционно), отнеслись к заданию со всей серьёзностью и ждали только отмашки.

На «Царицыне» был свой военный священник. Его недоумение при виде трёх барышень, бодро повязывающих раненым странные шнурочки, было отчасти развеяно отцом Филаретом.

На палубе начали строиться моряки и курсанты. И он со своими друзьями тоже неизбежно должен быть где-то рядом.