Маша и Медведев

— Ах ты, сопля немытая! — заорала она, бешено отбиваясь. — Я тебе покажу суку! Испугался, гаденыш?! Ишь, губы-то как трясутся! А я знаю, чего ты так испугался. Недолго тебе боговать пришлось, паскуде. Митька вернется, денежки-то тю-тю — отдавать придется. А может, это ты его ради денежек и подставил? Конечно, ты! Кому же еще... — озарилась она страшной догадкой.

— Замолчи, сука! — ударил он ее по лицу.

Нинель на мгновение опешила и разъяренной кошкой вцепилась в его щеки, оставляя на них кровавые полосы.

— Ну, подожди! Приедет Митька, он тебе покажет небо в алмазах! — злобно зашипела она.

— Если доедет, — не сдержался Карцев.

— А я вот заявлю на тебя куда следует...

— Да ты не знаешь, куда вляпалась, дура! — опять заорал он. — Рта раскрыть не успеешь, будешь валяться с дыркой в башке или сгниешь в психушке! Давай рассказывай подробно, кто тебе звонил и что сказал, слово в слово...

— Щас! — ощерилась Нинель. — Только валенки зашнурую...

— Ну, смотри! — медленно произнес Карцев, глядя, как она торопливо натягивает одежду на свое липкое от шампанского тело. — Не хочешь мне, расскажешь другим. Только потом не жалуйся...

И слова его прозвучали так странно, что Нинель вдруг испугалась, резко выпрямилась, и какое-то время они молча смотрели в глаза друг другу.

— Звонил мужчина, — наконец заговорила она. — Не представился. Сказал, что Митя жив, но сам пока связаться со мной не может. Вот, собственно, и все...

— Все?! — не поверил Карцев. — Не может быть! Давай вспоминай! Хоть что-то! Звонок был междугородный?

— Вроде нет...

— Вроде... — передразнил он и вдруг резко подался к ней. — Четыре месяца, говоришь? А голос? Тебе не показалось, что звонит старик?

— Пожалуй... — задумалась Нинель и уже более уверенно повторила: — Пожалуй.

— Ну-ну, — зловеще усмехнулся Карцев, — шерше ля фам! Ищите женщину, и она сама приведет вас куда надо. А ты вот что, — он смотрел на нее холодно и жестко, — держи рот на замке, если не хочешь сдохнуть раньше времени. И Боже тебя упаси сделать какую-нибудь глупость! Понимаешь, о чем я? И вот еще что. Если старик или Медведев снова позвонят, немедленно дашь мне знать.

— Да пошел ты в жопу! — с чувством сказала Нинель и ушла, шарахнув на прощание тяжелой металлической дверью.

Но это она, конечно, хорохорилась. А на самом деле было так страшно, будто неведомый убийца уже шел за ней следом. Два дня она просидела дома, вздрагивая от каждого звонка, а на третий пошла в ФСБ.

Нинель была женщина красивая, приятелей имела немало. Вот один из них как раз и служил здесь далеко не в последней должности. А рассудила она вполне здраво: от Мити отказалась, Карцев утерян безвозвратно, да еще и опасен, значит, надо прислониться к новому надежному плечу. И основным критерием для выбора такого плеча сейчас были не деньги (какие уж особые богатства у генерала ФСБ), а защита от этой самой опасности.

И видимо, родилась Нинель в рубашке, потому что попала к человеку, своего имени и чести ради денег не замаравшему. Но прошло еще много времени, прежде чем раскачалась и двинулась с места тяжелая машина правосудия. Бандиты действовали быстрее...

12

Дождь лил два дня и две ночи, то становился потише, то припускал с новой силой, но не прекращался ни на минуту. Земля напиталась влагой, не принимала больше воды, и крохотная речка Бурничка из идиллически журчащего ручейка превратилась вдруг в стремительный мутный поток, поднялась на метр, вышла из берегов и помчалась вниз, в Уводь, сминая прибрежную густую поросль, ломая и унося с собой мостики.

Деревня Новишки отгородилась от мира неодолимой этой бешеной стремниной, стеной дождя и будто вымерла. Почерневшие от воды избы нахохлились и слепо глядели темными окнами — не было электричества. И только упрямые дымки из труб свидетельствовали о том, что жизнь продолжается, варится в русских печах каша, пекутся пироги и теплится надежда на солнечное завтра.

Василий Игнатьевич и Маруся стояли в горнице у окна, смотрели на бушующую непогоду.

— Да-а, — восхищенно протянул старик, — стихия! — И осекся, вглядываясь в плотную водяную завесу.

На горке, прямо против их дома, бесшумно притормозил большой черный джип.

— Тебе лучше уйти отсюда...

— Нет, — твердо ответила Маша, тоже понимая, что за гости к ним пожаловали, — я вас одного не оставлю.

Из машины вышли двое и остановились, глядя сверху на бешеный поток. Вскоре к ним присоединилась еще одна фигура в длинном прорезиненном плаще с капюшоном — вездесущий Монин.

Бывший милиционер, коротавший время у окна своей хибары в тяжелых раздумьях, где бы опохмелиться в такую шальную погоду, споро притрусил навстречу неожиданному счастью.

— Мужики, — сказал пересохшим ртом, забыв даже поздороваться, — я сдыхаю. Дайте выпить! Хоть одеколону...

— Как пройти к старику? — хмуро спросил один из приезжих, игнорируя вопль страждущего. — Может, задами подъехать?