Маша и Ректор в шоке

– Совсем совесть потеряли? – переходя на шипение, продолжил ректор. – Устроили! Прямо посреди коридора!

Да-да, лорд Сирис подкрался незаметно. Причём не один, а в компании Дэймона и Нирана. И это, конечно, опечалило, зато я поняла, что выбранное направление было верным. В смысле, я не заблудилась, а шла прямиком к аудиториям.

– Мари! – так и не дождавшись какой-то внятной реакции, рыкнул Сирис.

Пришлось выпустить котика из захвата и подняться. Повернуться, улыбнуться, и… сообразить!

– Тоже погладить хотите?

А чего? А как? Ведь ирбис совершенно сногсшибательный.

– Так давайте, – продолжила я воодушевлённо. – Хуго не против.

Ирбис, услыхав мои слова, вздрогнул и попятился, а преподы дружно скривились.

– Ваше высочество, – прошипел… на сей раз «Трандуил».

– Эм… Ну, не хотите – как хотите, – чуть смутилась я.

А ректор ка-ак гаркнет:

– Мари!

Всё. После этого к студентке факультета Любовной магии подлетели, попутно подхватив оброненную ею сумку, и, крепко взяв сию девицу за локоток, поволокли прочь, дальше по коридору.

При этом скорость, которую развил лорд ректор, образу старичка вообще не соответствовала – я едва поспевала. А вот Ниран и Дэймон с места не сдвинулись. В смысле, остались там, с Хуго.

Котику точно светила головомойка, и я сильно оборотню сочувствовала. Зато о себе не беспокоилась, ведь меня не в кабинет волокли, а к лекционным залам. То есть наказывать не собирались.

Буквально пять минут стремительной пробежки, и мы с Сирисом оказались у двери с номерной табличкой из-за которой слышался бубнёж…

Тут мне пихнули в руки сумку и процедили:

– Мари, это академия, а не бордель! Ещё раз подобное увижу – исключу без права на восстановление!

Дальше состоялось распахивание двери и впихивание студентки в аудиторию. Короткий рык с извинениями в адрес стоящего у кафедры препода, и триумфальное бегство разгневанного лорда Упыря.

И пусть Сирис рычал очень грозно, но испугаться я не смогла. Просто, будучи опытной читательницей романтического фэнтези, чётко уловила в его голосе не только злость, но и… ревность.

Глава 11

К обеду стало понятно – весть о поцелуе с Волковым разлетелась по всей академии и, как итог, на меня теперь не только «свои», а вообще все девчонки с ненавистью глядели.

Однако данный поворот не расстроил, более того – я даже внимания не обратила. Все мысли занимал другой, куда более важный вопрос – я думала о Хуго. Вернее, о его блохах.

Оборотень, конечно, говорил, что блохи неубиваемы, но, во-первых, на тот момент мы существовали по законам чужого жанра, во-вторых, раньше мне этого не хотелось. Зато теперь…

Увы, но как жить без возможности помацать пятнистого котика, я не представляла. Вопрос с паразитами следовало решить! Оставалось лишь понять – как?

Нет, идея-то появилась сразу, только радоваться ей я всё же не спешила. Сперва обдумывала, а потом решила – пусть «дозреет». Отлежится до вечера.

Решение оказалось здравым – к моменту, когда занятия закончились, идея превратилась в уверенность. Поэтому на штрафные работы я словно на крыльях летела, а добравшись до подвала, и увидав Шширума с Сскарумом, выпалила:

– Мальчики, вы секреты хранить умеете?

Лаборанты сперва напряглись, а потом закивали.

– А котёл у вас есть? – задала следующий вопрос я.

Змеелюды недоумённо переглянулись и вновь кивнули. Сскарум тут же шагнул к одному из стеллажей, а Шширум поинтересовался:

– Мари, что произошло?

Я махнула рукой, отбросила сумку и оглядела длиннющий стол в попытке определить, куда именно котёл поставить. Разумеется, могла обойтись и без него, но я же магиня! Да и вообще…

– Хочу приготовить одно зелье, – всё же пояснила змеелюду я. – Только… – Вот тут пришлось отвлечься и строго посмотреть на товарищей. – Только это действительно очень большая тайна. Поклянитесь, что никому не расскажете.

Парни… поклялись.

Потом Сскарум водрузил на стол котёл, а Шширум извлёк знакомый чайник с чашками. Спросил:

– Чай будешь?

Я подумала и кивнула. Тут же встречный вопрос задала:

– Печенье есть?

Печенье нашлось, тема для разговора тоже. Вопреки ожиданиям, отношения к предстоящему процессу зельеварения она не имела. Лаборанты хотели поговорить об Алексе Вульфе. Вернее, о нашем поцелуе.

Я, услыхав про соотечественника, внутренне скривилась и приготовилась отбиваться от новой атаки. Тем приятнее было узнать, что сладкая парочка мнение большинства не разделяет. Змеелюды не позавидовали, а наоборот.

– Он же такой небритый, – морщась, сказал Шширум.

– И с такими отвратительными манерами, – поддержал Сскарум.

– Наглый, невоспитанный, – добавил Шширум.

А Сскарум скривился и выдал:

– И вот этот вонючий мужлан совал свой язык в твой рот? Бедная, бедная Мари! Как же я тебе сочувствую! Как ты вообще этот ужас пережила?

Я развела руками – сама не знаю. Но в том, что получила серьёзнейшую психоэмоциональную травму, сомнений нет. Правда, грустить и распускать нюни всё равно не хочу. Мы ещё повоюем. Он ещё ответит!

Спустя час, когда чайник опустел, а от печенья остались одни крошки, я тихонечко икнула, встала и решительно направилась к котлу.