Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки

Леночка взяла наши паспорта, записала данные, попросила назвать фамилии после заключения брака. Артур назвал свою и мою будущую. Прозвучало необычно: Баграмян Мария Александровна. Я улыбнулась. Илья Борисович заметил, что говорит только Артур и посмеялся:

— А невеста, вообще-то, разговаривать умеет?

— Разговаривает, еще как, но у нее страх всего нового. В следующий приход уже будет все нормально. «Да» скажет сама, — посмеялся Артур.

— Боюсь, в следующий приход даже Вы вести себя будете по-другому. Веселость пропадет точно, — хихикнула Леночка.

Заполнив все заявления, получив разъяснения и пояснения, мы были официально объявлены женихом и невестой. Артур поблагодарил Илью Борисовича и Леночку. На ступеньках Дворца мой милый романтик поцеловал меня:

— Спасибо, любимая. Сегодня я самый счастливый человек на свете! — видя, что я еще не пришла в себя, добавил. — Машунь, можно дышать. Милая нельзя быть такой трусихой, ты же моя смелая девочка. Пошли… или поехали? Куда?

— Куда-нибудь…

— Все так плохо?

— Нет. Все так хо-ро-шо!!! — я подставил ему лицо для поцелуя.

— А поехали в Петергоф. Только по воде. Машину на набережной оставим.

Я вопросительно посмотрела на него. Артур без машины, это что-то новенькое.

— Машунь, я хочу весь день держать тебя в своих объятиях и не отпускать. За рулем это проблематично. Поехали?

Я согласилась. Оставив машину на стоянке, мы сели на метеор, устроились у окошка и отправились … бродить по аллеям Петергофа, радоваться солнцу, брызгам, воздуху, жизни…

Петергоф, Петергоф,

Монплезир и журчанье фонтанов,

Роскошь царских дворцов,

Слуг и челяди разных санов.

И аллеи, и сад,

И литая скульптура Самсона,

После войн и утрат,

Грот таинственный царского склона.

Там мы провели целый день, но, как бы ни было хорошо бродить по аллеям Нижнего парка Петергофа, скрываться в тени его вековых деревьев от летнего солнца, нужно было возвращаться в Ленинград, к его гранитным набережным и раскаленному асфальту. Дома нас заждалась бабушка.

— Мы дома, — открыв дверь, сообщили мы.

— Наконец-то, уже собиралась вас разыскивать с милицией, — отозвалась Шуша. — И где вы пропадали, голодные и усталые дети?

— Мы не только голодные и усталые, еще и раненые, — Артур рассматривал мои свежие мозоли. — Но самое главное, бабуля, счастливые.

— Ранен кто? Машенька?

— Конечное, Маруся. Моя стеснительная девочка, обула туфельки на шпильке, целый день отходила, стерла ноги в кровь и молчит. Хоть бы пискнула!.. потрясающая моя женщина.

— Лечи. А я ужин разогрею.

Бабушка, улыбаясь, ушла на кухню готовить ужин, а мы расположились в гостиной и занялись лечением моих ран. В воскресенье нужно было отвезти Шушу на дачу, я обещала прополоть грядки, теперь Артур сомневался, что это возможно.

— Марусь, тебе что, не больно? — вдруг спросил Артур, обрабатывая мои мозоли антисептиком и заклеивая их пластырем. — Я бы уже от болевого шока умер, а ты молчишь и даже не морщишься.

— Немного больно. Но терпеть можно. Все? Я хочу переодеться.

— Иди… Отпускаю.

Я пошла в спальню, достала летний сарафанчик и только сняла костюм, дверь отворилась и вошел Артур.

— Ой, — пискнула я и укрылась за дверью шкафа.

— Извини, дорогая, я думал уже можно входить без стука. Или с утра что-то изменилось?

— Ничего не изменилось, но переодеваться на глазах мужчины, даже своего, я еще не привыкла, — парировала я.

— Привыкай, — Артур подошел ближе, привлек меня к себе, поцеловал.

— Артур, нас ждет бабушка.

— Ждет, но ты же не одета.

— В этом виноват только ты, — я поцеловала его в ответ и легонько оттолкнула от себя, надела сарафан, поправила волосы, — вот теперь пошли.

Он лежал поперек кровати и никуда идти не собирался.

— Иди сюда, — позвал он, заманчиво похлопав по кровати. На его зов пришла Лизабэт. — Лизи, я не тебя звал, у меня теперь другая госпожа, а ты — пушистая предательница, и тебе здесь не место.

— Лизабэт, умница, она прекрасно знает, что ей можно поваляться на кровати. Мы с нею вместе спим.

— Ну, милая, теперь ты будешь спать со мною. Лизи будет спать на своей подушке, — Артур встал, поправил покрывало, погладил Лизи и пригласил меня на выход.

— Артур, так что еще у вас произошло? Ты что-то хотел сказать, но переключился на Машенькины израненные ножки.

Артур достал бутылку шампанского, три фужера.

— После вчерашнего голова болит или повод есть?

— Ба, ты же знаешь, я не пью без повода. Тем более тебе не предлагаю. Мы были на набережной Красного флота. Восьмого сентября в двенадцать. Приглашаем!

— Какие вы молодцы! Поздравляю Вас, детки! Будьте счастливы. Артур, цени девочку, береги ее. Лучше ты не найдешь, а потерять сможешь. Тебе, Машенька, ничего не скажу, ты — его Ангел, попрошу только одно — оставайся такой же чистой и нежной. И… Артур, отцу позвонить надо…

— Нет… — Артур как-то немного напрягся весь, по лицу пробежала тень недовольства.