Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки

— Но так я ничего не буду слышать, — попыталась возразить я.

— Сейчас перейдем на Выборскую сторону, такого сильного ветра там нет, и я все верну на место.

Мне было приятно, впервые мужчина не просто провожал и развлекал меня, но еще и заботился обо мне. На мосту Артур остановился, взялся за перила, так, что я попала в окружение его рук и, закрывая меня от ветра, произнес:

— Нева, как рубашка, на город надета,

Большие притоки — ее рукава,

Вода, словно шелк серебристого цвета,

Прекрасны чугунных оград кружева.

— И, как ожерелья, из рук ювелира,

Висят над водою красавцы — мосты, — продолжила я.

— Ты можешь объехать, коль хочешь, полмира —

Нигде не найдешь ты такой красоты, — закончил он. — Любишь поэзию?

— Да, — призналась я.

Мы ускорили шаг, быстренько перебрались на Выборский берег. Спрятавшись за домами от ветра, Артур, как и обещал, снял с моей головы капюшон. Ветер тут же заиграл с освободившимися локонами моих волос, Артур провел рукой по их волнам и немного подался вперед. Его губы манили к себе и это меня пугало. Я сделала маленький шаг назад и отвернула лицо. Я догадалась, что он улыбнулся.

— Очень устала? — заботливо спросил он.

— Нет.

— Тогда пошли в Сампсониевский сад?

Я была не против, и мы повернули в сторону Сампсониевского собора.

На удивление мне было приятно с ним, как ни с кем другим раньше. Расставаться не хотелось, хотя понимала, судя по времени наш вечер близился к завершению. Стоя на пересечении дорожек сада и решая куда пойти, Артур привлек меня к себе, попытался обнять, но я умело поставила между нами руки. Он улыбнулся, но объятия не ослабил и не отпустил, наклонился и тихо прошептал:

— Поцеловать, я понимаю, нельзя?..

— Нет, — уверенно ответила я.

— Жаль, — в его голосе зазвучали неподдельные нотки разочарования. — А если очень хочется… И если быть более настойчивым…

Он наклонился ко мне. Я отвернула голову в сторону, его дыхание обожгло мне щеку, а он прошептал мне на ушко:

— Я подожду… Я умею ждать, но … недолго…, — и снова он шутил. Или нет?

Я посмотрела на него, наши взгляды встретились. В его глазах жила нежность… Но, от этого сейчас мне легче не было.

— Я просто немного тебя отогрею… Замерзла?

— Не очень. Только руки…

Руки действительно замерзли. Уходя из общаги, я забыла прихватить перчатки. Артур взял мои руки в свои горячие ладони и попытался вдохнуть в них жизнь… Стоять было еще холоднее… Но ради этих мгновений, я готова была замерзнуть совсем. Да и он не очень хотел отпускать меня…

Мы вышли на Лесной проспект, прогулялись до сада Александра Матросова (кто бы знал, что этот скверик так называется, но эта «ходячая энциклопедия» неплохо знал, наверное, все уголки Ленинграда), вышли на Кантемировскую.

Мне было хорошо и спокойно рядом с этим мужчиной. Мы подходили к общаге… У стадиона Артур остановился, приподняв меня за талию, водрузил на поребрик… Так стоять было удобнее, сократилась разница в росте. А разница в росте была приличная, я на высоких шпильках была не выше его плеча, даже голову на плечо не положишь…

— Ну вот, подросла…

Он снова попытался покрепче обнять меня. Я уткнулась лбом ему в плечо и вдохнула полной грудью аромат его дорогого парфюма с хвойными нотками, вперемешку с трудно уловимым, не будоражащим обоняние, запахом дорогих сигарет. Какой пьянящий и притягательный аромат. Как хорошо… Мне захотелось закрыть глаза и остаться так стоять вечно…

— Мария, — он нарушил молчание. Он что-то хотел сказать или спросить, но не решился.

— Да, Артур Ваграмович, — я подняла на него глаза.

— Устала?

— Немного.

— Я не хочу тебя отпускать…

— И? — я смотрела на него, в его глаза, и тонула в них, как в бездне. Было немного страшно утонуть совсем или потерять голову.

Мимо проходила группа парней из общаги, кто-то громко бросил:

— Вау, недотрога с кавалером!

— Кто-нибудь пообломает… потом сговорчивее будет…

Я хорошо знала обладателей этих голосов. Каждый из них в свое время пытался ухаживать за мной, или просто хотели затащить в постель, но это теперь уже не имело значения. Они громко заржали. Мне было неприятно. Артур едва ощутимо коснулся губами моей щеки, обжег ее дыханием. В этом прикосновении было что-то необычное, по-мальчишечьи робкое, и одновременно уверенное по-мужски. Почему он не воспользовался моей оплошностью? Ведь секунду назад я отвлеклась и на сто процентов пропустила бы поцелуй.

— Извини, но … я не могу отпустить тебя просто так, без платы за …, — он не успел договорить.

— …за ужин? — поспешила уточнить я.

Мне почему-то сделалось очень обидно. «И этот туда же…»

— Нет. За прекрасный вечер, — ответил он.

— Значит за ужин будет другой счет? — с неподдельной горечью спросила я.

— Нет. Не нужно пытаться меня обидеть. Я не беру с женщин плату за еду и кров, — он немного отстранился.